Голос, столь же темный, как эбеновый камень, и такой же холодный, как самая бездонная пропасть, донесся из туманного облака:
— Ты снова позвал меня, маленькая мышка. Ты, который уже не единожды подводил нас…
— Я… Я… — Могвид боролся с внезапно отнявшимся языком. — Что я мог поделать?
Щупальца тумана выдвинулись из облака. Си’лура попытался увернуться, но они стремительно охватили его кольцом. Он съежился, откуда-то зная, что холодное прикосновение темной дымки высосет жизнь из его тела.
— Я преподам тебе урок. Ты расплатишься за ошибки.
Могвид сжался в комок. Нечто шевелилось в тумане.
Существа более темные, чем сам мрак. Он изо всех сил зажмурился — вид чудовищ, казалось, сводил с ума. Но не мог закрыть уши, чтобы избавиться от их бессвязных криков. Звуки разъедали барьер рассудка в его голове.
— Не надо! — закричал он. — У меня есть сведения, чтобы искупить мои ошибки!
— Говори немедленно, или ты погиб! — древний голос пробился сквозь завывания тварей.
Оборотень опасливо приоткрыл один глаз. Туман отступил, но все еще окружал его плотным коконом, удерживая в ловушке.
— Я… знаю, когда ведьма атакует… Я знаю их силы… Количество воинов…
Ледяной смех ответил на его попытку предать соратников.
— Маленькая мышка, я прекрасно осведомлен обо всем, что происходит в горах. Мы ждем ведьму и приготовили для нее западню, из которой ей не выбраться уже никогда.
Снова раздался смех, и нестройные голоса забормотали в темноте.
Могвид знал, что находится на волосок от гибели — его задуют, как свечу.
— Ли’чак! — воскликнул он в отчаянии, вспомнив истинное имя Темного Властелина.
Хихиканье, все еще доносившееся из чаши, резко оборвалось. Голос, казалось, зазвучал сразу со всех сторон:
— Никогда не произноси это имя!
Отросток тумана хлестнул его по щеке, будто плеть.
Боль пронзила оборотня, будто кожа лопнула до кости, а в рану влилась кислота. С жалобным криком Могвид упал на бок, зажимая раненую щеку. И вдруг понял, что кожа невредима. Ни рубца, ни царапины, хотя боль оставалась нестерпимой и отступала слишком медленно.