Потом случилось второе событие. В конце коридора спустили воду в туалете. Получилось так громко и внезапно, что Салли снова метнулась прочь и оказалась на полпути вниз. Там из-за шума воды она еле расслышала шаги – шаги, от которых заскрипели старые половицы под новым ковром, но не слишком тяжелые и не слишком громкие. Четыре легких шага, может, пять, а потом скрип старой двери, которую не прикрыли до конца.

Салли мигом очутилась снова наверху, в коридоре. Так ходят только совсем молодые люди. Возможно, это была сама Одри. В конце коридора до сих пор вовсю шумела и булькала вода в туалетном бачке, а почти напротив еще еле заметно двигалась старая дверь. Салли скользнула сквозь темное дерево в теплую просторную комнату. Она заметила, как трепещут на фоне тусклой луны нарядные узорчатые занавески на открытом окне, а потом услышала, как тихонько дышат два человека.

Два. Точно.

Зависнув ненадолго посреди комнаты, Салли определила, откуда доносится дыхание, жар и электрическое ощущение жизни – с двух постелей: одна в темном конце спальни, другая в лунном свете, под окном. В темной постели спала Одри. Салли ее узнала, хотя не так, как узнала бы кого-то близко знакомого. От Одри мощно веяло теплом и силой, как от человека, который в ладу с самим собой; по цветастой подушке разметалось неожиданно много прямых черных волос. Увидев эти волосы и прислушавшись к легкому, тихому дыханию, Салли сообразила, почему медными украшениями восхищалась именно Фенелла. Одри сначала была подругой Фенеллы: та завязала с ней знакомство, потому что у Одри был пони, а Фенелла была помешана на лошадях. Потом ее сестер пригласили в гости показать пони и роскошный дом. Одри была ровесницей Салли, но в школе они учились в разных классах, и Салли, грубо говоря, отбила Одри у Фенеллы. А поскольку ощущение от спящей Одри было ей незнакомо, Салли заключила, что все это, наверное, произошло недавно.

Но это значило, что на второй кровати спит она сама. То есть если она жива, подумала Салли, зависнув над бугорком под одеялом. Салли во плоти зачем-то накрылась одеялом с головой, совсем как Имоджин, и ее не было видно, не считая волос. Это зрелище удивило Салли: волосы оказались гораздо светлее, чем она думала. Почему-то Салли была уверена, что волосы у нее темные, как у Фенеллы.

– Может быть, я и вправду не Салли, – сказала она.

Едва она это произнесла, как поняла, что телесная Салли не спит. Та дышала неровно и тяжело. И трескучее жизненное поле, исходившее от нее, было не нежное, как у Одри, а напряженное и порывистое. Стало ясно, что это она только что ходила в туалет. Но теперь она не собиралась спать дальше, она… она чего-то ждала.