– Он мертв.

Сумасшедший ужас охватил его. Он стал озираться вокруг. Туча поднялась с пика и зависла над голыми камнями, присыпанными снегом. Холодный воздух казался дыханием могилы. Огромная туча, снег, лед, молчание, одиночество, бесцветность. Здесь, в горах мертвых, открылось дно мира, где была единственная истина: Ничто.

Чтобы прогнать ужас из души, Джасс стал перебирать в памяти картины своей счастливой жизни на земле: то, что он больше всего любил; самых дорогих его сердцу мужей и жен; битвы и победы юных лет, праздники в Гейлинге, золотые полдни под соснами Западного Пограничья; выезды на утреннюю охоту на плоскогорьях Миланда; день, когда он впервые оседлал коня, это было весной на поляне с цветущими примулами, его загорелые ножки были тогда не длинней теперешнего предплечья, лошадь шла рысью, отец придерживал его за ногу и показал старый дуб, где жили белки.

Он пригнулся, словно заслоняясь от удара. Ему казалось, что внутри него рождается крик:

– Ты ничто! Все твои желания, воспоминания, любовь и мечты – ничто. Мертвая вошь – что-то, а ты – ничто. Все есть ничто: земля, небо и море, и все, что в них. Не утешайся иллюзией, что когда тебя не станет, все проживет свой срок, а потом звезды и месяцы вернутся, люди постареют и умрут, новые мужи и жены будут жить и любить, и тоже умрут и будут забыты. Ибо ты превратишься в угасшее пламя, и тебе будет все равно. Все земное и небесное, прошлое и будущее, пространство и время, бытие и небытие для тебя станут ничем. Ибо ты сам навсегда превратишься в ничто.

И лорд Джасс громко закричал в агонии:

– Если меня швырнут в Тартар, отдадут черным адским фуриям, чтобы меня ослепили и окунули в кипящее озеро, все равно останется надежда. Но ужасное Ничто не оставляет ни надежды, ни жизни, ни смерти, ни сна, ни пробуждения! Навсегда.

Неизвестно, сколько времени лорд Джасс пребывал в такой черной безысходности, но поднять голову его заставили звуки плача и стенаний. Он увидел плакальщиц в траурных одеждах, идущих друг за другом по медному полу. Они оплакивали смерть лорда Голдри Блажко, перечисляли все его славные подвиги, возносили хвалу его красоте и доблести, благородству и силе. Протяжные женские голоса вызволили душу лорда Джасса из всеуничтожающей пустоты, и сердце его смягчилось, даже слезы выступили. Он почувствовал, как кто-то прикоснулся к его руке, и увидел, как из-под тени траурного капюшона на него смотрят кроткие глаза, увлажненные слезами. Женский голос проговорил:

– Сегодня поминают лорда Голдри Блажко, который умер год назад. Мы такие же заключенные, как и он, и мы его оплакиваем, и будем поминать каждый год, пока наша жалкая жизнь не пресеклась. А по тебе, славный лорд, мы поплачем еще горестнее, ибо твои великие труды увенчались ничем, твое честолюбие неудовлетворено. Но очнись, успокойся на время, ибо, где бы ты ни был, конец пути определяет судьба, и на дороге смерти королей нет.