Напряжение и беспокойство, сказал он себе. Едкая речная вода. Вот и все. Он уже медленнее поскреб подбородок. Ногти зацепились за что-то шершавое, поддели. Нет… Седрик осторожно сдвинул палец, нащупал край следующей чешуйки. Подцепил, потянул, пока не стало больно. Не присохшая грязь, не шелушащаяся кожа. Чешуя, растущая у него на лице. Полоска чешуек на нижней челюсти. У Седрика закружилась голова, ему сделалось дурно.
Он провел кончиками пальцев по шее сзади и нащупал вдоль позвоночника еще одну полоску чешуек, пока еще тонких и плоских, как у форели. Некоторые росли на голове, и там, где они росли, волосы выпадали. Седрик пощупал обветренные губы. Здесь пока нет. Дыхание его участилось. Скоро чешуя появится и здесь, а та, что уже есть на подбородке, лбу и загривке, разрастется, окрепнет и загрубеет, словно копыто.
Седрик отгородил свои мысли, не обращая внимания на растекающееся в воздухе смятение, вызванное его бегством от Релпды. Стук сердца отдавался в ушах. Как такое возможно? Это просто кошмарный сон. Он собрался с духом, яростно поскреб голову обеими руками. Когда он закончил, на пальцах запутались целые клочья волос. Седрик стряхнул их и торопливо ушел с камбуза, с грохотом захлопнув за собой дверь.
Он направился к своей каюте, но остановился на полпути. Что он собирается делать? Забраться в свой хваленый упаковочный ящик, свернуться клубком на жалкой подстилке и захныкать? Мало он этим занимался в последнее время? Разве не понял, что так он ничего не изменит?
Нос баркаса упирался в песчаное устье ручья. С него был виден костер, драконы и их хранители, которые ужинали и о чем-то болтали. Седрик повернул в другую сторону, дошел до кормы. Здесь перед ним открылся вид на сверкающую реку, быстро струящуюся мимо корабля. Над головой сияла почти полная луна среди мигающих звезд. Седрик огляделся, но не заметил поблизости никаких признаков присутствия людей. Только откуда-то сзади доносились голоса драконьих хранителей, живущих своей жизнью. Сегодня вечером они счастливы. Полно чистой воды и жареной рыбы. В их простом мирке все прекрасно. Но не для него.
– У меня ничего не осталось, – сообщил Седрик, обращаясь к ночи.
Он мысленно пересчитал свои утраты. Геста нет. Дома в Удачном нет. Богатства нет. Дружба с Элис разбита вдребезги. И лица нет. Если он вернется в Удачный, люди отвернутся от него с отвращением – кто из-за того, что его бросил Гест, кто из-за потери былой красоты. В их кругу довольно опасно поддерживать отношения с теми, с кем порвал Гест. Ни уважения, ни надежд. Что же ему остается?