Ледяная река его слов обрушилась на Тимару и потопила в едком осуждении. Тимара молча указала на дверь. Слезы текли у нее по щекам, и она с трудом подавляла рыдания, которые так и рвались из ее горла. Он прошествовал к двери, а она последовала за ним, отставая на два шага, вне его досягаемости. «Я его боюсь», – подумала она, и эта мысль подсказала ей, что любовь, которую она питала к буйному, легкомысленному, мягкому и внимательному Рапскалю, осталась в прошлом.

В коридоре он повернулся. Его глаза – два драгоценных камня – гневно сверкали на его лице.

– И еще, – холодно произнес он.

Но она быстро захлопнула дверь у него перед носом. Тихо села на стульчик перед туалетным столиком с зеркалом. Посмотрела на себя – крылатую Старшую Тимару.

А потом дала волю слезам.

* * *

– «На рассвете»! – фыркнула Тимара. – По-моему, драконы хотели сказать: «Когда мы проснемся, и когда нам заблагорассудится».

– Им необходимо солнце, – попытался оправдать их опоздание Татс. – И им важно выпить как можно больше Серебра. Тогда они будут лететь быстрее и дольше.

– И их яд станет смертоносным, – добавила Тимара. – Так мне сказала Синтара. Кстати, именно Тинталья посоветовала им всем перед отлетом напиться вдоволь.

Группа хранителей замолчала. Отряд собрался на площади, когда солнце уже приблизилось к зениту. На войну отправились все драконы. Некоторые – например, Хеби, Кало и Сестикан – выбрали себе замысловатую сбрую. Другие неохотно согласились на простой ремень, которым крепилось седло всадника. А Синтара вообще отказалась от любой упряжи и даже от мысли нести на себе в бой всадника. Синтара отмела предложение Тимары отправиться с ней, резко бросив: «Ты будешь мешаться!» Фенте выслушала жаркие мольбы Татса сопровождать ее с явным удовольствием, но позже решительно ему отказала. Теперь он наблюдал за хранителями с нескрываемой завистью. Дэвви сидел на Кало и с ребяческим любопытством озирался по сторонам. У него на лице то появлялась, то гасла улыбка.

Рэйн тоже собрался в путь. Тинталья была великолепна в усеянной драгоценными камнями сбруе, металлические пластины которой хранители скрепили прочной проволокой. Она выбрала золотой и нежно-голубой цвета, гармонировавшие с ее темно-синей чешуей. На Рэйне был светло-голубой шлем и такого же цвета туника. Доспехов по его размерам не нашлось. Он отмахнулся со словами:

– Они все равно слишком тяжелые. И они меня душат. Зато теперь во время полета Тинталья не будет пережимать меня пополам своими когтями. Она едва не перерезала меня пополам, когда я в прошлый раз с ней путешествовал.