Сердце ее разбито, и она еще долго будет оплакивать потерю. И все же сейчас в самой глубине ее отчаявшейся души вопреки всему раскатился торжествующий хохот. Селина вновь ощутила себя шестнадцатилетней девчонкой, одинокой сиротой в огромном Вал Руайо… и в последний раз, когда ей довелось испытывать подобное чувство, она победила.

Она подозревала, что теперь уж, хотя бы какое-то время, будет крепко спать по утрам, пускай даже в одиночестве.

Селина прикрыла глаза, напряженно вслушалась, а затем, бесшумно ступая, выбралась из трапезной в коридор. В детстве она проводила здесь все зимы, а потому наизусть знала укромные ходы, где никто не заметит ее раньше времени.

Несколько минут спустя Селина добралась до своей спальни. Взяв с ночного столика серебряный колокольчик, она громко позвонила и стала ждать.

Вскоре в спальню вошла дородная пожилая служанка и, увидев Селину, остолбенела от изумления.

Селина – в кожаном доспехе, снятом с мертвеца, вся в грязи и без маски – хладнокровно ждала.

Переведя дух, служанка торопливо присела в реверансе:

– Ваше великолепие!

Как и всегда, ключом к успеху оказалась уверенность в себе.

– Доклад по Халамширалу, ванна, чашка крепкого чаю, – распорядилась Селина и спрятала улыбку, когда служанка со всех ног бросилась выполнять повеление.

Пока наполняли ванну, Селина содрала с себя доспех и приказала сжечь его. Отмокая в горячей воде и отскребая грязь, она слушала доклад дворцового сенешаля, долговязого тощего старца, которого знала с малых лет. Сидя за ширмой, сенешаль докладывал о том, как лорд Пьер сдался Гаспару и как потом регулярно посылал страже Зимнего дворца требования последовать его примеру и сложить оружие.

– Отправьте гонца в Халамширал и попросите лорда Пьера лично явиться сюда для обсуждения условий капитуляции, – сказала Селина и жестом велела камеристкам не жалеть лавандового мыла.

Первый глоток чаю она сделала, пока служанки затягивали ее в корсет и облачали в платье. Платье было насыщенного лилового цвета и расшито по краю золотыми львами – геральдическим символом ее семьи и в то же время самого Орлея. Чай был божественен – крепкий, обжигающе горячий, и Селина допила его, вздыхая от наслаждения. Затем выпрямилась с неподвижным лицом, чтобы горничная, старуха-эльфийка, нанесла на него привычный грим.

О прибытии лорда Пьера объявили в тот самый миг, когда Селина отыскала свою старую маску. Она проворно надела маску и на миг ощутила, как чуждо лицу ее прикосновение, как ограничивают обзор узкие прорези для глаз. Немало лет минуло с тех пор, как Селина позволяла себе так долго обходиться без маски.