Стало? Да, стало.

Я не стала ни поднимать головы, ни смотреть в сторону экрана, ни отвечать. Я плакала.

* * *

Екатеринбург. Наш мир.

Вся одежда поместится в клетчатую сумку. Обуви только две пары – сапоги и кроссовки, – все остальное сношено, а домашние тапки не в счет. Книги придется оставить в комнате, ключ на вахте у Алексеевны, арендодателям она отправит смс о том, что съехала раньше, – какая им разница «когда», если комнатушка оплачена на два месяца вперед?

О том, что эти деньги попросту пропадут, Яна старалась не думать. Она вообще старалась ни о чем не думать – брела на трамвайную остановку, мокла под обрушившимся на город ливнем, втягивала голову в плечи, как потрепанный цыпленок, не смотрела по сторонам. Холод бодрил, холод вымораживал противные, словно прилипшая жвачка к мозгу, мысли, холод отвлекал на себя, не позволял уходить внутрь.

Может, она простынет? И тогда не придется никуда ехать – можно будет лежать, смотреть в потолок и ни о чем не думать. Больной имеет право не думать. Но она не больная, и от мыслей, как ни старалась, избавиться не могла.

Вода по асфальту, вода по макушке, вода по листьям, стеклам машин и по лицу.

Почему она всегда экономила на зонте?

Подошел трамвай; Яна взошла по ступенькам, ощущая себя инвалидом.

Нет правильного решения – иногда его просто нет. Вроде бы только час назад думала о завтрашнем отъезде и радовалась, что, наконец, обрела мотив действовать, а теперь вдруг растеряла остатки с трудом накопленной решимости – намокла, как мягкая игрушка, и вся вата вылезла из разошедшихся швов – пустые пуговичные глаза, оторванное ухо, жалкий вид.

– Девушка, вы будете оплачивать проезд?

Она заплатила. Села на свободное место, почувствовала, как зад греет встроенный под сиденьем обогреватель, поморщилась – тот грел слишком сильно.

Бежали по непрозрачному от старости стеклу мокрые дорожки.

Есть фраза: «Если судьба закрывает дверь, то она открывает окно» – так ли это? И если да, то почему Каське все явственнее казалось, что если ЕЕ судьба открывает окно, то за ним оказывается не путь наверх или в сторону, а еще одна сплошная и выщербленная от времени плотная бетонная кладка? Еще окно – еще кладка. Нет выхода, нет – одни тупики.

Спустя две остановки позвонил бородатый Жора, спросил, чего она перестала ходить в тир? Каська ответила коротко и глухо: «Приболела». Не говорить же, что потеряла Глок?

А на звонок Узи она попросту не ответила – уныло посмотрела на экран (и почему в этот день она понадобилась кому угодно, но только не тому, кто был нужен ей?), нажала кнопку отбоя и отключила сотовый.