Сигарета зашипела о дно пепельницы; Яна в постель не вернулась – так и осталась сидеть там, где сидела; Джон чувствовал, как она мысленно пытается перерезать соединяющие их нити, и вдруг осознал, что не должен этого допустить – не должен позволить ей успеть выбросить его из головы.

– Я смог бы защитить свою женщину, – медленно произнес он, – от любой опасности. От любой. А ты хочешь ей быть?

– Кем? Твоей женщиной?

И вновь насмешка в голосе. И полное недоверие.

– С чего мне этого хотеть? Чтобы меня так же, как в прошлый раз, оставили наутро в одиночестве? Чтобы ждать редких свиданий и маяться отсутствием звонков? Чтобы смотреть на тебя и думать: «Да кто ты, черт возьми, такой? Откуда взялся, как тебя на самом деле зовут?» – и ничего не знать? Знаешь, Джон… Чтобы между людьми возникли крепкие отношения, требуется доверие. До-ве-ри-е. Тебе знакомо это слово? Боюсь, что не очень. Не думаю, что ты вообще способен доверять.

– Я способен.

– Ой ли? Ну, тогда скажи мне, например, кем ты работаешь? Где живешь? Куда поедешь после того, как покинешь эту комнату? Когда позвонишь в следующий раз? И ты вообще собираешься звонить?

– Не дави на меня. Когда я решу тебе все сказать, я скажу.

– Вот и я о чем!

Кажется, иного ответа она и не ожидала. Наоборот, еще более уверилась в своих подозрениях – не умеет лежащий на ее кровати мужчина ни открываться, ни доверять. А с подобным человеком совместного будущего быть не может.

– Хочешь посмотреть, умею ли я драться? – вдруг спросил Сиблинг неестественно ровно. – Что ж, давай, протестируй. Только не проси убивать мирных граждан – я могу, но не вижу в этом смысла.

– Готов для меня подраться?

– Готов. Чтобы ты потом еще раз подумала над собственным ответом по поводу «не хочу быть твоей женщиной».

– Прыткий да? – Янин голос звучал глухо и зло – она вновь находилась на грани слез. – Думаешь, так просто все? Подрался и завоевал?

А он завоевывал? Кажется, да.

– Шаг за шагом, – донеслось от стены.

– Что?

– Шаг за шагом. Сначала решим одно, потом следующее.

Она почему-то опешила. Потерла набрякшие от непролитых слез веки, несколько раз моргнула, прежде чем спросить:

– А что «следующее»?