Она прошла между столами и подошла к нему. Линдри одной рукой облокотился о составленные ящики с чаем, а другой упёрся в бедро. Попытка показаться строгим провалилась. Хирка прикусила нижнюю губу, чтобы заглушить горе, которое испытывала. Горе от того, что ушла от него, не сказав ни слова, и от того, что ей придётся поступить так ещё раз. Он кивал безо всякой цели и смысла. Так делают старики, чтобы подчеркнуть, что дела обстоят именно так, как обстоят. А потом он дрожащими руками притянул Хирку к себе и тихо похлопал по спине. Он, наконец, заговорил хриплым голосом:

— Почему ничего не сказала, Рыжая?

Хирка не ответила. Она положила подбородок ему на плечо и закрыла глаза.

— Надо было сказать, Рыжая. Надо было сказать, — он сделал шаг назад и оглядел её. Хирка улыбнулась. Оба они знали, что она ничего не могла сказать. Он поставил чайник и раздул искры в очаге. Она вынула из мешка льняной мешочек и протянула ему.

— Завари вот этот. Он растёт в Блиндболе. Ничего подобного ему не существует.

Он взвесил мешочек в руке, не отводя взгляда от Хирки.

— Говорят, что ты — потомок Одина. Что ты убила стражей и сбежала в Равнхов. Кое-кто говорит, что ты начала там войну, кто-то говорит, что ты её остановила. Ты разбудила дракона в Бромфьелле и разделила равнины пополам. А потом явилась сюда и разрушила зал Ритуала и подняла восстание против Всевидящего. Кое-кто утверждает, что ты Его убила, кто-то говорит, что это сделал Ример Ан-Эльдерин. Некоторые говорят, что Его там вообще никогда не было. Так что если ты хотела остаться незамеченной, то на самом деле тебе это не удалось, Рыжая.

— Мне многое не удалось, Линдри.

Он заварил чай, и они вышли в садик на заднем дворе. Хотя, конечно, никакой это был не садик, а площадка в реке, поросшая вьющимися растениями. В темноте Ора казалась чёрной. На реке виднелась пара лодочных фонарей. Звёзды так чётко отражались в воде, что невозможно было сказать, где кончается вода и начинается небо. Есть ли звёзды там, куда она отправляется? Те же самые звёзды или другие?

Хирка ничего не скрывала. Она рассказала, что произошло и что ей снова надо уехать. Возможность поведать обо всём одновременно пугала и давала облегчение. У них с Линдри никогда не было повода для долгих разговоров, но они им и не требовались. Их связывало то, что оба они умели лучше всего.

Линдри слушал. Он утешал её вопросами, которые сама она никогда себе не задавала. А так ли она уверена, что собирается в иное место? Возможно, все места — это одно и то же место? И возможно, ей не потребуется Поток, если она когда-нибудь захочет вернуться. Возможно, там, куда она отправляется, есть другие способы пройти через врата. Нельзя сказать наверняка. До тех пор, пока у них там есть чай, она в безопасности. А Линдри совершенно уверен, что у них там есть чай.