Нимуэ вообразила, каково было бы переложить ответственность на кого-то другого. Без ноши на плечах она ощущала огромное облегчение, будто во сне.

– Что ты думаешь? – спросила она у Артура.

– Довольно рискованно. Викинги не славятся милосердием, однако если Мерлин и правда проложил ему дорогу к трону, то, возможно, стоит попытаться.

– Моргана?

– Мой ответ ты знаешь. Меч там, где ему надлежит быть, – у тебя.

Нимуэ чувствовала жар меча за спиной и старалась сопротивляться ему. Она вспомнила, каким горячим был ветер, когда горел Дьюденн, когда трещали сараи, а лошади разбегались в панике. Никогда Ледяному Королю не ощутить, каково это. Фейри и их проблемы для него всегда будут тем же, чем и для остальных правителей: неудобной обязанностью, которая лишь отвлекает внимание от главного.

«Нет смысла искать спасения у человеческих королей. Только мы сами можем спасти себя».

– Мне жаль твоих напрасных усилий, но я не оставлю мой народ, – сказала Нимуэ.

– Я прошу тебя. Обдумай все еще раз хорошенько сегодня вечером, потому что… другого шанса у тебя не будет.

Нимуэ поднялась с трона. Прошедший день навалился на нее усталостью, голова кружилась.

– Ты можешь остаться, если пожелаешь. Но мое решение окончательно.

Она схватила Меч Силы, висевший на спинке трона, и вышла прочь из зала.

Пятьдесят

Пятьдесят

– Это я сделала, – сказала Нимуэ Артуру, глядя из окна башни на горизонт, освещаемый тысячами костров. – Я загнала нас в ловушку.

Артур сидел рядом.

– Это было общее решение, Нимуэ. И лучшее решение из множества плохих.

– Тебе следовало бежать, когда была такая возможность, – она грустно улыбнулась. Артур взял ее за руку.

– Мы все еще можем бежать. Только ты и я – к черту проклятый меч, давай сбежим! Там у нас будет шанс, когда доберемся до моря.

– Я бы очень этого хотела, – созналась Нимуэ, обводя пальцем костяшки на кулаке Артура. И снова обернулась к окну, за которым раскинулся Шлак с его небольшими кострами, разведенными в бочках, и непрерывно движущейся толпой. – Я вовсе не такая, как они думают. Я чувствую, что обманываю всех, потому что они, должно быть, верят, или надеются, что я знаю, что творю, а я… я и сама не понимаю этого. И я все меньше себя контролирую.