– Жизней.

– Чьих жизней?

– Убитых ими повелителей. – Его перекосило. – Видимо, ифритам нравится видеть, как он разрастается.

Убитых ими повелителей. Нари вспомнила, сколько раз она разглядывала татуировку, обвившую руку Дары: крошечные черные полоски, тусклые в свете постоянно горящих костров. Их были сотни.

Поймав на себе пристальный взгляд принца, Нари постаралась никак не выдать своих чувств. Она видела то видение в Иераполе – она знала, что хозяин держал Дару в полном повиновении. Как можно было винить его в их смерти.

Но несмотря на зловещую историю его татуировки, Нари вдруг осознала угрозу, нависшую над ними в настоящем. Она еще раз посмотрела на книги Ализейда, и к желанию защитить Дару подмешался укол страха.

– Ты изучаешь его.

Принц даже не стал отпираться.

– Вы двое сочинили интересную историю.

Сердце ухнуло. … Что-то не сходится, Нари. На ум пришли путаные слова Дары, тайна их происхождения, которая вынудила его солгать королю и броситься в погоню за ифритами. Он сам сказал, что даже Кахтани могут не подозревать, что заблуждаются.

Теперь зато ясно, что по меньшей мере у одного из них были какие-то подозрения.

Нари прочистила горло.

– Ясно, – выдавила она, не в силах скрыть тревогу в голосе.

Ализейд опустил глаза.

– Тебе лучше уйти, – сказал он. – Твои смотрители, наверное, уже волнуются.

Ее смотрители?

– Дорогу найду сама, – отрезала Нари и развернулась, собираясь возвращаться в дебри сада.