– Вот мой папочка вам покажет. Девиз всех гезирийских героев.

Мунтадир сверкнул глазами. Он оглянулся, прикидывая, далеко ли остальные корабли, и потом сердито ткнул пальцем в лучников.

– Почему вы целитесь в него? Цельтесь в девчонку! Вот увидите, как быстро великий Бич сложит оружие.

Дара перестал улыбаться.

– Только попробуй, и я перебью вас всех до последнего.

Али заслонил Нари собой.

– Она так же невинна, как и я, Диру.

Нари заметила, что и он бросил взгляд на другие корабли и пришел к тому же выводу, что и его брат.

И она все поняла. Ну конечно, они хотели дождаться появления Гасана. Дара был абсолютно беззащитен перед действием Сулеймановой печати. Если они смогут протянуть время до прибытия короля, Дара обречен.

Он сам выкопал себе яму. Нари понимала это. Но у нее перед глазами всплыло их путешествие, постоянно гнетущая его тоска, его скорбь, с которой он говорил о трагической судьбе своей семьи, кровавые воспоминания о рабстве. Он всю свою жизнь сражался за Дэвов против Кахтани. Может, и неудивительно, что он так рвался спасти ее от того, что должно было казаться ему чудовищно незавидной судьбой.

И даже одна мысль о том, как его, закованного в железо, выволокут перед королем и казнят на глазах у толпы зевак…

Нет. Никогда. Она повернулась, чувствуя, как разливается тепло в груди.

– Отпусти его, – взмолилась она. – Пожалуйста. Дайте ему уйти, а я останусь. Я выйду за твоего брата. Я сделаю все, что скажет твоя семья.

Али помедлил.

– Нари…

– Пожалуйста. – Она взяла его за руку, усилием воли прогоняя неуверенность из его взгляда. Она не могла позволить Даре умереть. От одной только мысли у нее разбивалось сердце. – Я заклинаю тебя. Мне больше ничего не надо, – добавила она, и в этот момент это действительно было ее единственным желанием. – Я желаю только того, чтобы он жил.

На мгновение лодку охватила странная неподвижность. В воздухе стало нестерпимо жарко, как бывает перед надвигающимся муссоном.