Али так смутился, что его щеки жарко вспыхнули, и ему на секунду показалось, что он вот-вот воспламенится.

– Амма…

– Ну что? Я не могу помечтать о счастье для своего единственного сына?

Он замотал головой из стороны в сторону.

– Ты же знаешь, мне нельзя жениться.

– Нет, тебе нельзя проводить пошлую церемонию бракосочетания с девицей благородных кровей, потому что вместе с такой невестой в твоей жизни могли бы появиться политические союзники и наследники, которые составили бы конкуренцию наследникам Мунтадира… Этого я и не предлагаю. – Она изучала его ласковым взглядом. – Но я беспокоюсь о тебе, сынок. Я же вижу, что тебе одиноко. Если ты хочешь, чтобы я или Зейнаб справились о…

– Нет, – прервал ее Али, надеясь, что по голосу не слышно, как ему горько.

Его мать не ошибалась, однако он старался не задумываться об этом аспекте своей жизни. Он рос, зная, что в будущем ему предназначено стать каидом Мунтадира. И Али пытался соответствовать своему будущему. Ему – суровая, одинокая жизнь в Цитадели; Мунтадиру – богатство, семья и трон. Али рано понял, что проще не думать о вещах, в которых ему все равно будет отказано – о привилегиях, доступных только его брату.

Эти клятвы он давал себе в детстве, когда был еще слишком мал, чтобы понимать их вес. Впрочем, сейчас это не имело значения. Али никогда не станет каидом, поэтому мог больше не притворяться, что не затаил обиды. Но поделать с этим все равно уже ничего не мог. Он не шутил, когда сказал Любайду и Акисе, которые любили подразнить его насчет женитьбы, что не произнесет клятвы перед женщиной, пока не будет уверен, что сможет соблюсти эти клятвы. А сейчас он сомневался, способен ли защитить хотя бы себя.

Мать все еще выжидающе смотрела на него.

– Мы можем обсудить это в другой раз? – спросил он. – Например, не тогда, когда мы пытаемся склонить к встрече какого-то эксцентричного ученого?

Хацет закатила глаза.

– Никто никого не склоняет, родной. Я Устада Иссу знаю как облупленного.

Ее уверенность успокаивала Али. Он был потрясен, узнав, что ученый Аяанле, который, по словам королевы, мог поведать им что-то новое о маридах, и сумасшедший старик, забаррикадировавшийся в одной из палат, были одним и тем же лицом. Али даже в глаза его не видел. Узнав, что больница теперь будет кишеть незнакомцами, старик расставил в коридоре за дверями своей палаты всевозможные магические ловушки. В конце концов, когда несколько строителей пожаловались на укусы заколдованных книг, Нари и Разу (а Исса соглашался разговаривать только с ними) смогли прийти с ним к компромиссу: если никто не будет приближаться к его комнате, он перестанет проклинать коридор.