– Мы уже сто раз говорили об этом, Устад. В Дэвабаде нет людей.

Дверь распахнулась, и мешочек с порохом исчез из рук матери быстрее, чем Али успел моргнуть глазом.

– Ну, проходите!

Исса впустил их и захлопнул дверь, как только они переступили порог, нашептывая себе под нос столько запирающих заклинаний, что это уже противоречило здравому смыслу.

С каждой секундой Али все больше сожалел о своем решении прийти сюда, но все же последовал за матерью в комнату, больше похожую на пещеру. Книги громоздились до самого потолка, свитки торчали с полок, которые Исса, казалось, магически склеил из обломков, найденных в уничтоженном лазарете. Длинный ряд пыльных витражных окон пропускал тусклый свет, освещающий низкий столик, заваленный блестящими металлическими инструментами, обрывками пергамента и горящими свечами. Пол перед спальным матрацем, разложенным меж двух высоченных стопок книг, был усыпан битым стеклом, словно ученый опасался, как бы на него не напали во сне. Чистота и порядок царили только в одном маленьком уголке комнаты – тут стояла полосатая оттоманка с парой напольных подушек и серебряный поднос с чайником, стаканами и, судя по запаху, конфетами с кардамоном, которые так любит Нари.

«Все-таки нужно было взять ее с собой», – снова подумал Али, чувствуя укол вины. Бог свидетель, у него и так накопилось слишком много секретов от Нари.

Ученый уселся на полу, на потертой подушке, сложив под собой тощие ноги и смахивая на долговязую птицу. Возраст Иссы, воскрешенного бывшего раба, определить было невозможно. Его лицо было изрезано глубокими морщинами, а густые брови и борода давно выцвели до белизны. А неодобрительное выражение его лица… смутно напоминало ему о ком-то.

– Мы знакомы? – медленно спросил Али, изучая старца.

Зеленые глаза Иссы скользнули по нему.

– Да, – коротко ответил он. – Однажды я выгнал тебя с лекции по истории за то, что ты задавал слишком много вопросов. – Он склонил голову набок. – Ты был намного ниже ростом.

– Это были вы?

Долго вспоминать не пришлось – немногие учителя осмеливались обращаться с королевским сыном так непочтительно. Али был еще совсем ребенком, не старше десяти лет, но он помнил, что джинн, вышвырнувший его за порог, был грозным, богато одетым ученым мужем, кипящим от негодования… Ничего общего с хрупким стариком, которого Али видел перед собой.

– Не понимаю. У вас ведь была должность в Королевской библиотеке, что вы здесь делаете?

Яркие глаза ученого исполнились болью.

– Мне пришлось выйти на пенсию.