Нари дернулась, чтобы остановить ее.

– Я могу сама. Ты не обязана убирать за мной.

– Я не против.

Но Нари была против. Она забрала из рук Низрин колбы, поставила их на стол и взяла женщину за руку.

– Сядь.

Низрин ойкнула.

– Но…

– Никаких но. Нам с тобой нужно поговорить. – Она схватила одну из бутылок сомы, подаренных ей Разу. Сома оказалась довольно эффективным обезболивающим. – Джамшид, – позвала она, – ты отвечаешь за лазарет.

Его глаза широко раскрылись над ведром, которое он пытался маневрировать под Сеидой Мхакал. Кудрявые золотые огненные черви цеплялись за его запястья.

– Я… что?

– Мы будем снаружи. – Она проводила Низрин на балкон, усадила на скамейку и сунула ей в руки бутылку сомы. – Пей. – Низрин выглядела возмущенно.

– Прошу прощения?

– Пей, – повторила Нари. – Нам с тобой явно есть что сказать друг другу, и это облегчит нам задачу.

Низрин сделала маленький глоток, скорчив гримасу.

– Ты слишком много времени проводишь с джиннами, чтобы так себя вести.

– Видишь? Разве ты не рада, что сняла этот камень с души? – спросила Нари. – Скажи, что я гублю свою репутацию. Жрецы говорят, что я запуталась, а Каве называет меня предателем. – В ее голосе послышалось отчаяние. – Никто из вас не может встретиться со мной взглядом и не хочет со мной разговаривать, так что, видимо, и ты так думаешь.

– Бану Нари… – Низрин вздохнула и сделала еще глоток сомы. – Не знаю, что ты хочешь от меня услышать. Средь бела дня ты лечила десятки шафитов. Ты нарушила заветы Сулеймана.

– Чтобы спасти жизни, – сказала Нари, отчаянно защищаясь. – Жизни невинных душ, подвергшихся нападению со стороны нашего племени.

Низрин покачала головой.

– Не всегда все так просто.