Сыворотка правды, решила она. Как только закончатся праздники. Она коснулась руки Мунтадира.

– Увидимся вечером на празднике в больнице?

– Ни за что на свете не пропущу.

27 Али

27

Али

Голова Али раскалывалась, когда он ввалился в свою маленькую комнату в больнице. Послеполуденный свет обжигал глаза через окно, и он задернул шторы, утомленный наблюдением за приготовлениями к сегодняшнему открытию.

На столе ждала гора бумаг. Он взял первый лист пергамента. Это было письмо от одного из министров торговли Сахрейна с предложением встретиться после Навасатема, чтобы обсудить взгляды Али на восстановление городского порта.

Вдруг ему стало горько за себя, пронзительно горько. Для Али не будет «после Навасатема».

Слова поплыли перед глазами. Али был изможден. Он довел себя до ручки, пытаясь исправить положение в Дэвабаде, и теперь все это не имело значения. Его выгонят в любом случае.

Он уронил письмо и рухнул на подушку. «Это все не зря», – пытался он убедить себя. Больница готова, не так ли? Али, по крайней мере, помог с этим Нари и Субхе.

Он закрыл глаза и вытянул руки и ноги. Лежать неподвижно казалось раем. Непреодолимое искушение.

Просто дай себе отдохнуть. Во всяком случае, так ему говорили. Он глубоко вздохнул, удобнее устраиваясь на подушке, и тогда сон окутал его, окутывая покоем, холодным и тихим, как вода…

Озеро спокойно, когда он прибывает и выходит из илистого течения, которое принесло его сюда. Холод обжигает после теплых вод, которые он предпочитает. Хотя это озеро священно для его народа, а на дне лежит ослепительный плащ Великой Тиамат из сброшенной чешуи, – это не его дом. Дом – это широкая извилистая река, которая прорезает пустыню и джунгли, там водопады, которые врезаются в скрытые бассейны и расходящиеся дельты, готовые приветствовать море.

Он плывет по течению, разбивая косяк радужных рыб. Где остальные? В озере должно быть тесно от маридов, чешуйчатые руки и щупальца должны приветственно обнимать его, беззвучно делиться новыми воспоминаниями.