– С каким бы удовольствием я сейчас солнце поприветствовал, а потом и попрощался с ним без того, чтоб человека убивать. – Он рассмеялся.

– За Песочным морем есть народ, они каждый год у себя, где живут, праздник устраивают и место свободное оставляют для призрака, человека, что когда-то был живым, – сказал я.

– Может, мне стоило бы пришибить безумный твой язык, а не твое порочное распутство.

Наемник размахивал передо мною мечом, но я с места не тронулся. Он шагнул вперед как раз тогда, когда что-то мягкое пхнуло его сзади в шею.

– Ишачья ж ты тетка!

Он круто развернулся, и в этот момент Буффало опять фыркнул носом, залепив слизью лицо вояки. Тот, оказавшись глаза в глаза с быком, вздрогнул. Не успел вояка и меч поднять, как Буффало подхватил его на рога и забросил в траву. Вояка не сразу, но все ж сел, тряхнул головой, поднялся на ноги и поковылял прочь, когда Буффало опять подогнал его.

– Ты не торопился. Я мог бы хлеб испечь.

Бык потрусил мимо, на ходу шлепнув меня по щеке хвостом. Я рассмеялся.

Когда я вернулся, дом уже пробудился. Буффало склонился к траве и утонул в ней головой до земли. Я заметил, что он ленив, как старая бабка, и в ответ услышал посвист рассекшего воздух хвоста. В уголке у центрального входа сидела Соголон с мужчиной, как я предположил, с домовладельцем. От него исходил аромат бизабола, дорогого благовония из земель за Песочным морем. Белая чалма укрывала голову и подбородок довольно плотно, чтоб можно было кожу разглядеть. Белый наряд с узором в виде колосьев просо, а поверх накидка цвета темного кофе.

– Где девочка? – спросил я.

– Там, на какой-то улице, терзает какую-то женщину, потому как одежда по-прежнему вызывает в ней восторг. Настоящая старая подруга, каких она в жизни своей не видела, – произнесла Соголон.

Мужчина кивнул прежде, чем я догадался, что она говорила не со мной. Он пыхнул своей трубкой, потом передал ее Соголон. Клуб дыма из ее рта я бы за облако принял, до того он был густым. Палочкой она начертала на земле шесть рун и чертила седьмую.

– И как Следопыт уживается с Конгором? – спросил мужчина, все еще не глядя на меня. Я подумал, что он с Соголон говорит в той грубой манере, в какой богачи и влиятельные люди способны говорить о тебе прямо у тебя под носом. «Слишком недолог еще день, чтоб заставлять людей испытывать тебя», – сказал я про себя.

– Он не следует конгорскому обычаю и не прикрывает ничего, кроме змия своего, – сказала Соголон.

– В самом деле. Тут женщину выпороли… семь дней назад? Нет, восемь. Ее увидели выходящей из дома мужчины, не бывшего ей мужем, без верхней одежды.