– Он колотит ее до упаду, а значит, он близко, а значит, он прям у тебя за спиной. Понимаешь, о ком я?

– Кто такие духи кровавые?

– Никогда ни на этом свете, ни на другом каком не произнесу я его имени. Такой, с черными крыльями. – И, сказав это, он засмеялся.

В то утро девочка выписывала белой глиной руны на двери Соголон.

– Она тебя этому научила, когда вы обе пропали? – спросил я ее, но она ничего не ответила.

Хотел сказать, что она свое пренебрежение ко мне понапрасну растрачивает, но промолчал. Она увидела, что я к двери направляюсь, и преградила мне путь. Губы плотно сжаты, глаза до щелочек сужены: она смотрелась девочкой, которой велели последить за младшими ребятишками.

– Женщина-дитя. Ни сила, ни ловкость не помешают мне войти в эту комнату. – Она выхватила нож, но я выбил его у нее из руки. Она потянулась за другим, и я, посмотрев на нее, предложил: – Попробуй, ударь им меня.

Она долго всматривалась в меня. Я видел, как дрожали у нее губы, как хмурились брови. Удар был внезапен, но ее рука проскочила мимо моей груди. Снова удар – и нож в ее руке отскочил обратно к ней. Удар следовал за ударом, она целила мне в грудь и в шею, но нож меня не коснулся. Она ударила в глаз, и нож пролетел у меня над головой. Я подхватил его. Она попыталась ударить мне коленом по яйцам, только я перехватил колено, а ее толкнул в дверь. Она, шатаясь, поковыляла спиной вперед и едва не упала.

– У вас двоих времени слишком много, – буркнула Соголон от окна.

Я вошел и сразу увидел, как из ее рук выпорхнул голубь. Она потянулась к клетке и достала второго. Вокруг лапки у него было обернуто что-то красное.

– Сообщение Королеве Долинго ожидать нас. Они не очень-то жалуют тех, кто является без уведомления.

– Два голубя?

– Тут в небесах ястребы летают.

– Как тебе сегодня можется?

– Мне хорошо. Спасибо за заботу.

– Была б ты сангомой, а не ведьмой, не понадобилось бы тебе руны рисовать повсюду, куда идешь, и страдать от нападок, коли хоть одну позабудешь. Сколько же всего приходится тебе разом в памяти держать!

– Так у всего женского рода ум устроен. Забыла я, как велика земля эта, Долинго. Отсюда только и видно, что одну горную тропу. Еще день пройдет, пока среди деревьев окажемся…

– Насрать сто раз на Долинго. Надо переговорить, женщина.

– Сейчас-то тебе о чем со мной говорить?