Соголон поднялась, все еще стараясь отдышаться. Мосси бросился помочь ей, но девочка прыгнула между ними и оттолкнула его руку.

– К ней ни один мужчина прикасаться не должен, – сказала она. И это был первый раз, когда я такое слышал. Впрочем, она позволила О́го поднять Соголон на лошадь.

– Те же духи, что возле Темноземья? – прокричал я ей.

– Это человек с черными крыльями, – ответила Соголон. – Это не?..

Я тоже это расслышал: вдоль дороги, по обеим ее сторонам, треск стоял, будто земля лопалась. Буффало остановился и развернулся. Девочка, стоявшая возле Соголон, схватила свои пожитки и рывком извлекла из них коротенькое копье. Земля продолжала трещать, и девочка схватила Соголон, помогая той удержаться на лошади. Буффало пустился рысцой, а Уныл-О́го уже собирался посадить меня к себе на плечи. От трещавшей земли исходили жар и запах серы, отчего мы закашлялись. А еще доносилось старушечье кудахтанье – все громче и громче, пока не превратилось в глухой гул.

– Надо бежать, – произнес Мосси.

– Мудрый совет, – кивнул я, и оба мы побежали к лошади.

Уныл-О́го надел свои перчатки. Треск и гул делались громче, пока что-то не лопнуло – прямо посреди дороги, с визгливым скрипом. Колонна, башня, которая накренилась и треснула, роняя целые куски кладки. Еще три, прорвав землю, встали справа, как обелиски. Соголон была чересчур слаба, чтоб конем править, и девочка вовсю давила его коленями. Конь пустил было галопом, но шевелящаяся, треснувшая башня распалась и обратилась в женщину. Больше коня, темная и чешуйчатая ниже пояса, она продолжала выползать из-под земли, будто тело у нее было змеиное. Она вымахала высотой в два дерева и наклонилась к коню, а тот вздыбился на задних ногах и сбросил обеих всадниц. Кожа женщины отливала луной, но то была белая дорожная пыль, облаком клубившаяся в воздухе. На обеих сторонах дороги выросли еще четыре, у этих были тонкие ребра, что выпирали из-под кожи, полные груди и лица с темными глазами, а дикие лохмы волос взметались языками пламени. Создания с правой стороны дороги покрылись пылью, а те, что слева, – кровью. А еще это – хлопанье крыльев, хотя ни у одной из проросших женщин никаких крыльев не было. Она вдруг нагнулась и сшибла Мосси с лошади. Взметнула рукой – и на той отросли когти. Могла бы порезать его в месиво – он и перевернуться не успел бы. Я прыжком прикрыл Мосси и топориком хватил женщину-башню по руке, кисть отрубил. Та закричала и отступила.

– Мэйуанские ведьмы, – выговорила Соголон. – Мэйуанские ведьмы, он… они в его власти.