– На тебя он на первую напал, Соголон, – напомнил я.

– А на тебя он вовсе никогда не нападал.

– Возможно, мои руны действуют лучше твоих рун.

– Ты тот, кто способен вынюхать мальца. Может быть, ты ему нужен.

Мы шли через густой лесной кустарник, пока не увидели пляску звезд над открытой саванной, где поблизости находился дом того человека, который, по словам Соголон, был ей обязан. Мосси шагал рядом, только часто морщился. Обе его коленки были разбиты, как и локоть у меня.

– Не понимаю, как ты можешь узнавать, – признался мне Мосси.

– Что я узнаю?

– Почему след мальца то совсем свежий, то мигом пропадает, потом опять – свежий.

Позади меня шагал Буффало, а за быком – Уныл-О́го.

– Они пользуются десятью и еще девятью дверями.

Семнадцать

Подели дом владетельного лорда в Конгоре на шесть. Получится домик всего в одну комнату с арочным входом и стенами из глины со скрепляющим раствором. Теперь поставь еще одну комнату поверх первой, потом еще одну, и еще, и еще, потом еще одну и еще одну сверху той, а над ними крышу, изогнутую, как луна, урезавшая себя вполовину. Таков и был дом этого человека, дом, что походил всего на одну колонну, какую срезали и отправили на горную дорогу Долинго. Владелец поджидал возле своего жилища, жуя кат, и не удивился, увидев, что мы подъезжаем. Прошло три ночи, как мы уехали из Конгора. Соголон едва не свалилась с коня, когда стала спешиваться. Владелец указал на вход, и девочка помогла Соголон войти. Затем он вновь уселся на крыльцо и вновь принялся жевать.

– Взгляните на небо, woi lolo. Видите? Вам их видно? – Мы с Мосси оба взглянули вверх, он так же рассеянно, как и я. – Вы не видите, как божественный крокодил пожирает луну?

Мосси взял меня за руку и сказал:

– Ты хоть с кем-то знаком, кто умом не тронулся?

Я ему не ответил, он сам бы ответа не нашел, спроси я его о том же, зато подивился про себя, единственный ли я, кто заметил, что этот человек как две капли воды похож на домовладельца в Конгоре. Леопард заметил бы. И сказал бы об этом.

– У тебя брат на севере отсюда есть? – спросил я.

– Брат? Ха, мать моя, она б тебе сказала, что один пацан – и то уже на одного лишний. Она жива еще, мать-то моя, все еще подзуживает меня, чтоб первым умер. Только он сильно ее колотит, ведь колотит же? Очень сильно он ее колотит. Сильней, чем все ее духи кровавые.

– Духи кровавые?