– Етить всех богов, – произнес Мосси, вздыхая.

Протянул мне руку, чтобы поднять меня, но я рванул его вниз и ударил в живот. Он упал, вопя, а я запрыгнул на него, пытаясь ударить, но он крепко ухватил меня за руки. Я рванулся, мы покатились и ударились в стену, покатились к двери на террасу, та открылась, и мы едва не вывалились наружу. Я перекатился, вновь оказался сверху и схватил его за горло. Мосси взметнул обе свои ноги вверх у меня за спиной, скрестил их у моих плеч, отпихнул меня, потом на меня запрыгнул, когда я брякнулся на пол. Он ударил, но я уклонился, и удар пришел в дерево. Мосси заорал. Я опять запрыгнул на него, обхватил руками его шею, он кувырнулся назад и, лежа на мне, сильно брякнулся об пол, воздух разом выскочил у меня и из носа, и изо рта. Я не мог ни двинуться, ни видеть. Он скользнул под меня, одной рукой душа меня, а ногами удерживая мои ноги. Я махнул свободной рукой, и он поймал ее.

– Хватит, – сказал Мосси.

– Катись с дикобразом кувыркаться.

– Кончай.

– Да я убью…

– Кончай, не то я начну пальцы ломать. Ты намерен перестать? Следопыт. Следопыт.

– Да, приблудный сукин сын.

– Извинись за то, что назвал мою мать сукой.

– Я и мать твою, и отца твое…

Остаток слова я криком выкрикнул. Он выгнул мне средний палец так, что я чувствовал: кожа вот-вот лопнет.

– Я прошу прощения. Слезай с меня.

– Я под тобой, – напомнил он.

– Пусти.

– Ради богов, Следопыт. Слей с себя ярость. Были у нас раздоры побольше этого. Не будешь больше? Я прошу.

– Да. Да. Не буду.

– Дай мне слово.

– На! Подавись ты моим словом.

Мосси отпустил меня.

Хотелось развернуться и врезать ему, или, если не получится врезать, шлепнуть, или, если шлепнуть не удастся, так лягнуть, или, если лягнуть не сумею, головой боднуть, или укусить его, если он голову мою ухватит. Однако я стоял и сжимал палец.