– Следопыт, это что? – спросил Мосси.

– Что-что?

– У тебя нос есть или нет? Этот сладкий запах в воздухе.

Когда он сказал это, я учуял. Запах делался слаще и сильнее. В красной комнате никто не увидел подымавшийся с пола оранжевый туман. Мосси свалился первым. Я зашатался, упал на колени и увидел, как Уныл-О́го бросился к двери, в гневе ударив кулаком в стену, шлепнулся на задницу, затем завалился на спину, сотрясая комнату, прежде чем все в комнате сделалось белым.

Девятнадцать

Я помнил, что прошло семь дней с тех пор, как мы покинули Конгор. И сорок и еще три дня, как отправились в этот поход. И еще одну полную луну. Я помнил, ведь только тем и держался ногами на земле, что считал цифры. Помнил, что мы были в стволе одного из дерев. Один большой обруч у меня на шее, скрепленный с длинной тяжелой цепью. Руки мои скованы за спиной. Одежда пропала. Приходилось оборачиваться, чтоб увидеть шар, к которому крепилась цепь. Ошейник и шар были из камня. Кто-то рассказал им про меня и металлы. Соголон.

– Так, говорю, скажи нам, где малец, – увещевал он.

Канцлер. Королева, должно быть, наверху была, вестей ожидала. Нет, не Королева.

– Если Соголон нужны вести о мальце, передай ведьме, чтоб сама за ними пришла.

– Малыш, малыш, малыш, для твоей же пользы, расскажи мне о том, что чуешь. Если я уйду, другие люди придут – с инструментами, да.

Последний раз, когда я в темнице сидел, из темноты вышла ко мне женщина-оборотень. Воспоминание заставило поморщиться, и этот дурак решил, что это из-за его угрозы пыткой.

– Ты уже чуешь мальца?

– Говорить я буду только с ведьмой.

– Нет, нет, нет, так не пойдет. Ты…

– Я чую кое-что. Козлом пахнет, козлиной печенью.

– До чего ж ты хорош, человек из племени Ку. Завтрак! А на завтрак и в самом деле печенка, сорго с моих полей и кофе от купцов с севера, очень изысканно, да.

– Только козлиная печень, что я чую, сырая, и почему это от твоей промежности так вонью несет, канцлер? Твоя Королева знает, что ты белой ученостью пользуешься?

– Наша славнейшая Королева позволяет все умения.

– Пока они не затрагивают двор твоей славнейшей Королевы. Ты пойми, канцлер, тебе придется пытать или, по крайности, убить меня. Ты знаешь, это правда: ничто не помешает мне рассказать любому, кто слушать станет.

– Если только я тебе язык не отрежу.