– Одни города скот разводят, другие пшеницу выращивают. Долинго выращивает мужчин – и не неестественным способом. Объяснять тебе незачем, а на рассказ ушли бы годы. Вот что знать тебе следует: луна сменяла луну, год сменял год, скопление лет сменяло скопление лет, и семя с матками сделались для долингонцев бесполезными. Все, что не бесплодно, порождает монстров, непередаваемо ужасных на вид. Дурное семя попадает в дурное лоно, в одной и той же семье, раз за разом – и долингонцы превращаются из умнейших детей в полных болванов. Пятьдесят лет уходит на то, чтобы они сказали друг другу: «Взгляните на нас, нам нужно новое семя и новые матки».

– Порадуй меня, скажи, что в этой скучной сказке появятся монстры.

– Это больше, чем колдовство. Если она зачинает, его хватают и в ствол засаживают. Он – спускная трубка, и его осушают дочиста. Осушают, пока не умрет. Но это только для того, кто попадет в королевскую линию. Других мужчин они хватают, осушают и убивают для остального населения. Даже из вашего О́го, от чьего семени никакой пользы, их ученый и ведьмак способны сделать посевной материал и разводить.

– Значит, цитадель должна быть напичкана детишками под завязку. Их прячут?

– Потом детей извлекают еще не родившимися и помещают на хранение в громадную матку, кормят, растят их, пока те не станут такими большими, как ты. Только тогда они рождаются. Но они здоровы и живут долго.

– Мужик, мой сверстник, лепечет «бабабаба» и обсирается дважды на день. Вот оно, великое Долинго!

– Прошло уже два дня. Где малец?

– Никаких детей, никаких рабов и никаких странников. Ты знала это. Знала с тех самых пор, как карта показала, что следующая дверь ведет в Долинго.

– Ни у кого нет безопасного прохода в Долинго, – пожала плечами Соголон. – Ты ж видишь, их головы заполнены не чем иным, как размышлениями. Требуется множество упрашиваний, бумаг и целый договор, только чтоб проехать по главной улице. Посмотри на великолепие цитадели. Думаешь, они добились этого, позволяя кому угодно проезжать и выведывать их секреты? Нет, дурачок. Они пускают каждого, кто оказывается на их улицах, на племя и убивают всякого, в ком не находят пользы.

– Ты отправила тех голубей, чтоб уведомить ее о нашем приходе. С дарами.

– Почему они так надолго застряли в Увакадишу?

– Я, префект и О́го – это в подарок.

– Почему они не приехали? – спросила она.

– Возможно, у женщин Увакадишу больше плоти и больше крови. Разве ты не южная женщина?

– Аеси уже на подходе к Долинго.

– Кто-то предал тебя? Что ты на это скажешь, Соголон?