Дверь звякнула, глубокий, подобный гонгу, звук, и Лили подскочила, стукнувшись головой о спинку стула. Тьму огласило несколько резких щелчков: заряжался пистолет. Лили не могла найти острых углов на подлокотниках – и не найду, подумала она, разумеется, их тут нет, – и потому попробовала поработать над одним из наручников, что приковывали ее к подлокотникам. Она была тонкокостной, с узкими запястьями, но что бы она ни делала, манжета не соскальзывала с выступа большого пальца. Она продолжила теребить его, не остановившись, даже когда почувствовала первые струйки крови. За последние сорок восемь часов Лили раскрыла великую тайну боли: она разрасталась от неизвестного, от знания, что существует бо́льшая боль, что-то еще более мучительное. Тело постоянно ждало. Стоило только умалить неопределенность и самой контролировать боль, ее становилось гораздо легче перенести, и Лили дернула наручник, шипя от боли сквозь стиснутые зубы.

Дверь снова загудела, гораздо более глубоким звуком, металл ударил по металлу, и мгновение спустя петли сорвались, открывая серебристый прямоугольник света от какого-то сияющего устройства. Когда Лили была маленькой, они брали похожие фонари в походы, но этот светил гораздо ярче, превращая дверь в прямоугольное солнце во тьме. Лили вскинула руку, чтобы прикрыть глаза, но было слишком поздно: ее ослепило, глаза горели, сочась солью. Комната наполнилась выстрелами, быстрыми резкими щелчками и звоном пуль, отскакивающих от металлических стен. Тонкая полоска боли пересекла бицепс Лили. Глаза под веками полыхали огнем.

– Миссис Эм!

Рука сжала ее плечо, сильно встряхнув, но, даже открыв глаза, Лили увидела лишь белое пламя.

– Джонатан?

– Замрите на минутку.

Лили замерла. Раздался резкий треск металла, потом еще, отдача пронзила руки снизу доверху.

– Вот вы и свободны. Идемте.

– Я ничего не вижу.

– Понимаю. Но нести вас не смогу. Придется идти.

Лили позволила ему поднять ее на ноги, хотя в ступни и икры впились тысячи булавок. Она споткнулась, и Джонатан поддержал ее за плечи. Слева послышался сдавленный хрип, словно кого-то душили. Теперь она могла видеть тени, яркие лучи фонарей в темноте. Хрип усиливался, превратившись в громкий булькающий звук, заставивший Лили вздрогнуть, а потом стих.

– Надо идти! – взвизгнул голос, такой высокий и взволнованный, что Лили не смогла разобрать, мужчина кричал или женщина. – Они подключают запасную систему! В строение С ток уже подан!

– Не выпрыгните из штанов, – произнесла женщина, растягивая слова, и Лили повернулась на голос, хотя ничего не видела, кроме очередной ярко-синей тени.