Она хотела огрызнуться на него, но Лили уже овладела ею. Разум Лили скользнул в ее собственный, как руки, натягивающие идеально подогнанную перчатку. Боль вновь померкла: Лили укрылась в своем воображении, в мечте о Лучшем мире, полях и реке, наблюдаемых с вершины холма. Келси узнала вид: Алмонт при взгляде с холмов Нового Лондона и уходящий вдаль Кадделл. Но в мечтах Лили еще не было города, только широко раскинувшаяся земля, простирающаяся до самого горизонта… чистый лист.

Келси все бы отдала за эту землю, за этот шанс, но было уже слишком поздно.

– Достаточно?

Келси издала смешок, беспомощный лающий звук. Она подняла взгляд и увидела ухмыляющееся, акулье лицо бухгалтера, и звуки умерли в ее горле.

* * *

– Я спросил, вам достаточно?

Лили моргнула, когда пот потек ей в глаза, обжигая и слепя. Она обнаружила, что, раз ответив на безобидный вопрос, становится гораздо легче отвечать на значимый. И теперь хранила молчание.

– Ах, Лили, – бухгалтер наигранно покачал головой. – Такая красивая женщина и так растрачиваете себя.

Желчь собралась в горле Лили, но она проглотила ее, зная, что, если ее стошнит, будет еще больнее. Она сморгнула пот с глаз и бросила взгляд на помощника, контролирующего коробку, высокого, лысого мужчину с мертвыми водянистыми глазами, которые, казалось, ни на чем не фокусировались. Помощник приходил и уходил множество раз, принося механизмы или записки, которые бухгалтер быстро читал. Его глаза бегали, потом снова становились похожими на печатные машинки, прежде чем он передавал записку обратно. Затем помощник снова уходил. Но теперь он остался надолго, его палец лежал на консоли, заставляющей агонию путешествовать по телу Лили. Крошечные беспроводные электроды, казалось, крепились повсюду; они еще не запихнули ни одного ей между ног, но Лили не сомневалась, что дойдет и до этого.

Она понятия не имела, сколько находилась в этой комнате. Времени не было, только передышка, которую бухгалтер дал ей, – несомненно, чтобы она могла представить, что он будет делать дальше. Она могла бы спросить его о дате, но вдруг даже это могло навести его на мысль, что что-то происходит и время имеет какое-то значение. Мышцы пульсировали, рука горела. Ей зашили рану на голове, но никто не занялся рукой, и прожженная дыра в ладони почернела, а потом прорвалась гноем, словно корочка на отвратительном пироге. Приход и уход помощника был единственным способом отмечать течение времени. Иногда бухгалтер тоже покидал комнату, выключая свет. Другой прием, догадалась Лили, – оставлять ее одну в темноте.