– Не будь идиотом.

– Хорошо. – Голос Джонатана внезапно окреп, словно он принял какое-то решение. – Я хочу, чтобы ты кое-что сделала для меня.

– Что?

Раздалось позвякивание металла, а затем Кэти дернулась, ощутив, как что-то скользнуло по ее шее, а затем тяжелый камень устроился у нее на груди.

– Что ты делаешь?

– Я передаю его тебе.

– Почему?

– Потому, что ты крепче меня. И всегда была. – Голос Джонатана, звучавший в темноте, был пропитан горечью. – Тебя они не смогут сломать намного дольше.

– Никто из нас не сломается.

– Я сломаюсь. – Рука Джонатана стиснула ее руку. – У нас нет другого выхода. Это лучше, чем ничего.

Кэти скривилась. Тиры были прагматиками, всегда. Но по-прежнему мечтали о чем-то большем: не о компромиссе, а о серебряной пуле, о Святом Граале управления. Где же он был, тот самый идеал? Она чувствовала, что если бы только его удалось найти, она охотно потратила бы всю жизнь на то, чтобы воплотить его в реальность.

«Отличные мысли для заключенной», – поддразнил ее голос Джонатана в голове.

Кэти нахмурилась, и снова оперлась затылком на стену. Пришло время подождать, собраться с мыслями, приготовиться к тому моменту, когда самый старый и близкий друг войдет в эту дверь с ножом в руке, ножом, приготовленным для нее.

Время уплывало. Часы, а может и дни, Кэти не могла понять. Иногда она засыпала на плече Джонатана, иногда он на ее. Иногда она просыпалась в темноте и не сразу вспоминала, где находится, но затем чувствовала руку Джонатана в своей и понимала, что не имеет особого значения, где они – в темнице, на просеке, в Городе или за его пределами. Они были вместе, вдвоем, связанные одной целью, и это сблизило их в тысячу раз сильнее, чем они когда-либо были. Настолько, что когда рука Джонатана скользнула под рубашку Кэти, а она взобралась к нему на колени, это было похоже на запоздалую мысль, естественное следствие того, где они оказались, не любовь, но нечто в тысячу раз сильнее, и когда Джонатан вошел в нее, потянув за волосы, чтобы открыть горло своим губам, Кэти почти визжала от наслаждения, а когда сапфир у ее горла начал светиться, заливая их лица бледно-голубым светом, она увидела, что Джонатан непохож на себя, что его тоже захватил поток, а затем она забыла об этом, потому что в мозгу снова и снова крутилось: «Теперь мы вместе, теперь мы – одно целое…».

Когда все закончилось, они задремали. Джонатан молчал, как и Кэти, но она не думала, что кому-нибудь из них удастся нормально уснуть. Они оба ждали… и готовились, каждый по-своему, к решающему моменту, когда щелкнет замок и откроется дверь.