А потом губы сложились в улыбку. Смех. Жадный вдох – воздух закончился столетия назад, только они этого не замечали. Они вплавлялись друг в друга не только губами – лбы, кончик носа, ближе, теснее…

Где-то внизу человеческий патруль задрал головы, дивясь, отчего в небе так много искр. Акива и Кэроу парили в воздухе, медленно вращаясь, поддерживаемые магией и слабыми взмахами крыльев. Прерванное когда-то «вместе» продолжало отсчет.

Голова кружилась. Кэроу снова приложила ладонь к сердцу Акивы.

– Там, во дворце. Как все вышло?

– Не знаю. Никогда не знал.

– Нож прошил тебя насквозь. Ты почувствовал?

Жаль, что ей не видно лица, но можно приложить ладонь и прижаться лбом ко лбу.

Он кивнул:

– И чувствовал, и нет. Не знаю, как объяснить. Я был там и не там одновременно. И нож… тоже… Он пробил мне грудь – и пролетел мимо.

Кэроу помолчала, обдумывая.

– Тогда, значит, Иаил сказал правду? Что ты… невидим для смерти? И мне можно не тревожиться?

– Вряд ли правду. – Акива кончиками пальцев коснулся ее лица. – Но, если что, ты бы ведь меня воскресила?

Что произошло бы, погибни Акива от ножа Разгута? Или если бы ситуация вышла из-под контроля и все пошло бы наперекосяк? Кэроу не желала даже думать об этом.

– Разумеется, – подтвердила она с фальшивой беспечностью. И потерлась носом. – Возможно, люблю я твою душу, но и сосуд, в который она помещена, мне страшно нравится.

Горло перехватило. Акива ответил мгновенно охрипшим голосом:

– Не могу сказать, что расстроен. – Он коснулся губами ее уха, и тело девушки словно прошибло током.

Они обнялись еще крепче, и через плечо Акивы Кэроу увидела, как с крыши Папского дворца поднимаются первые ряды Доминиона. Армия Иаила покидала Рим.

68 Падший

68

Падший