– Уйди, дядя, прежде чем я вспомню свои воззвания о твоем изгнании.

Брона подошла к нему, схватила рубашку и помогла надеть ее. За это время Гэла утихомирила свою горячую кровь. Кайо зашевелился и оперся на трость, которую Брона протянула ему, когда были надеты его сапоги.

– Будь осторожен, – пробормотала Брона.

– Постарайся отдохнуть, милая, – отозвался Кайо. Он осторожно двинулся к двери, но остановился перед Гэлой. – Первая дочь единственной дочери моей матери, твое будущее покоится на смерти сына Броны, так что не обращайся с ней плохо сегодня.

Гэла забыла об этом. Она моргнула и нахмурилась.

– А ты знал? О Далат?

– Я рассказала ему через год после ее смерти, – промолвила Брона, подталкивая Кайо плечом и оказываясь на линии огня Гэлы.

Кайо медленно ушел, ощупывая тростью путь в темном зале.

Оставшись наедине с ведьмой Белого леса, Гэла вдруг почувствовала беспокойство.

– Давай, садись. – Брона опустилась на корточки у очага, сложила все карты в стопку и медленно начала их перетасовывать.

– Нет, хочу почитать.

– Я знаю. Я задаю вопросы о своем сыне.

– Это не моя вина.

Брона взглянула на Гэлу из-под ресниц, а затем перевела взгляд на карты у нее на коленях.

– Не твоя. – Гэла плюхнулась на ковер у камина и скрестила ноги. Она наклонилась вперед, вглядываясь через мягкий оранжевый свет в Брону. – Бан Лис пришел к этому сам.

– Как и ты. Как ты думаешь, эти вещи разъединены?

– Я думаю, моя мать приложила руку к тому, чтобы сделать меня такой, какой я не знала себя до сегодняшнего вечера.

Ведьма кивнула и перевернула три карты: две из масти деревьев и одна – птиц. Гэла не могла их опознать.

– Ну? – спросила Гэла, когда Брона перевернула еще три карты, затем еще три, но молчала.

– Я думала, ты не хочешь читать.