Внутри русалка, и тоже из кости.

Подумать только, как все просто. Хотя вряд ли у нее был выбор.

Внутри нет ни записочек, ни глупых намеков на ее победу, реальную или воображаемую. Мы не виделись сотни лет. Я чувствую, как мое сердце срывается в галоп. Нимуэ никогда ни на кого не была похожа. Она не знала сомнений.

– Мерлин, – сказала она мне однажды. – Не валяй дурака. Ты стар, и рано или поздно умрешь. Не пора ли уже научить кого-то всему, что ты знаешь?

– Я буду жить вечно, – отвечал я, ясно видя в своем будущем эту сотню мучительных лет на почте, но не понимая, что это значит.

– В вечном одиночестве, – ответила она, повернулась и пошла прочь, и вот тогда-то, изнемогая от любви и отчаяния, я и решился обучить ее всему, что знал сам.

Я подношу к губам дешевую игрушку-русалку. В ней суть моей магии, все секреты, что я поведал Нимуэ, все чары превращений, все тонкости и нюансы, унаследованные мной от смертной матери и демона-отца. А еще в ней вся история Артура и его правления, все знание о его царстве в грядущем.

Я развлекал себя, выдумывая слова заклинания:

Или что-нибудь в таком духе:

Но, как бы она их не срифмовала, обе части заклятия сработали идеально.

Я долго не догадывался, что же произошло. Потребовалась не одна ниточка, чтобы привести меня к сути. И целая цепь намеков.

Я учил ее на совесть. И оказалось, что моя учеба почти уничтожила разницу между нами.

Магия хороша для многих вещей, но простая логика не из их числа. Перед лицом двух равновеликих сил, могущественнейших в мире, заклинание могло бы съежиться, раствориться. Но нет. Вместо этого оно подействовало на нас обоих. Уничтожило меня и рикошетом рассеяло по свету и ее.

Я вонзил зубы в русалочий хвост и ощутил вкус яблок из Авалона. Затем он сменился смолистым вкусом сосны, на верхушке которой я жил первое время разлуки с Нимуэ. Она ушла в глубину, я поднялся ввысь, ее рука крепко держала меч, я же греб полные пятерни воздуха. Я жил в хрустальной клетке, а моя любовь обитала на озерном дне, пока не настала пора перенести Артура в его укрытие.

Мои зубы отпустили хвост, и рот сразу наполнился вкусом минувшего, моей магии и божественной горечью безрассудной любви.

В тот же миг, вывернувшись из хватки моих зубов и всколыхнув потустороннюю материю, передо мной возникла сама Нимуэ.

Я смотрю на нее. Она сияет. Ее одеяние переливается точно крылышки жука. На поясе горит меч. О, я его знаю.

Она смотрит на меня зелеными, точно море, глазами, берет в руки Адама и почесывает ему мордочку. Горностай-предатель тут же начинает тыкаться носом ей в грудь.