Повозка все еще катилась по дороге, когда принц осторожно перебрался из кузова на козлы и сел рядом с Финн. Девушка даже не повернула голову в его сторону. Она смотрела вперед, на извилистую проселочную дорогу, надеясь, что краска уже отлила от ее лица. К тому же ей не хотелось видеть, насколько изможденным кажется принц после использования черной магии. Они и так уже неслись навстречу смерти, так зачем еще больше впадать в отчаяние?

– Я рассказал ей… – Альфи осекся, будто пытаясь преодолеть какую-то внутреннюю борьбу. – Я рассказал Сиомаре план.

Финн вздернула бровь. Судя по тому, как раздувались его ноздри, ему это нелегко далось.

– И какой же у нас план?

– Мы доедем до дворца и предупредим там всех о том, что произойдет. Попросим дуэно установить защитные чары, которые задержат Игнасио и его солдат на пути к рукам Сомбры. Когда Игнасио придет, мы с тобой нападем на него. Если повезет, мы его убьем, и я заманю магию Сомбры в фигурку дракона. Сиомара все это время будет прятаться под плащом-невидимкой и в нужный момент откроет бездну. Я брошу туда фигурку – и там сила Сомбры не сможет влиять на людей.

– А если не повезет? – слабо уточнила Финн.

Воцарилась тишина.

– Если нам не повезет… – Альфи запрокинул голову и закрыл глаза. – Тогда беспокоиться нам будет уже не о чем.

– Какой милый способ сказать, что мы умрем, – хмыкнула Финн.

– Мне выразиться более грубо? – пробормотал он, подставляя лицо лунному свету.

В серебристых лучах было видно, как Альфи немного прикусил щеку. Мама Финн всегда говорила, что нелегко сохранить нежность в этом жестоком и бессердечном мире, и потому проявление нежности само по себе было проявлением внутренней силы. Девушке вдруг подумалось, что ее маме очень понравился бы Альфи.

– Нет. Милые слова сейчас вполне мне подходят.

Повисла долгая тишина, и Финн даже показалось, что принц уснул.

– Ты действительно убила кого-то, когда тебе было восемь лет? – мягко спросил Альфи.

Он так и не открыл глаза, и его голова склонилась набок – еще немного, и он уткнется лбом Финн в плечо. На груди у него висела цепочка с дракончиком. Должно быть, он забрал фигурку у Сиомары после разговора в повозке. Лунный свет подчеркивал серебром тонкие черты его лица, и Финн задумалась, похожи ли эти густые серебристые пятна на коже на магический поток, который видел принц. Или поток виделся ему мягким свечением, запертым в плоти и едва пробивавшимся из-под кожи, как краска смущения, расползавшаяся от шеи к щекам и подбородку? А может быть, магия поблескивала на коже, как капельки пота?