– Теперь ты любишь меня? Правда?

Финн кивнула, широко распахнутые глаза остекленели.

– Как всегда любила.

В его глазах блеснули слезы.

– Ты снова моя. – Он махнул рукой, камни, удерживавшие Финн, упали, и Игнасио крепко сжал дочь в объятиях. – Сегодня начнется наша новая жизнь. Все будет хорошо, как раньше. Все будет идеально. Мир будет наши…

Его дыхание резко прервалось, и Финн почувствовала, как кровь стекает по ее руке. Руке, сжимавшей всаженный в спину Игнасио кинжал. Она попала клинком ему в сердце и резко провернула лезвие в ране.

– Ты любила меня… – Голос Игнасио постепенно затихал.

Отстранившись, девушка заглянула ему в глаза.

– Не думай, что я не причиню тебе вреда только потому, что люблю тебя. Одно другому не мешает. – Она в точности повторила его слова.

Игнасио приказал ей любить его так, как она любила его в детстве. Но Финн никогда не любила приемного отца. Эту любовь он внушил ей, чувство не было искренним. И потому приказ не сработал.

Взгляды их залитых тьмой глаз встретились в последний раз. На лице Игнасио читалась какая-то нехарактерная для него ранимость, будто впервые в жизни ему хотелось попросить прощения. Он протянул к дочери руку, коснулся ее щеки – и повалился навзничь на каменный пол. Холодок побежал у Финн по спине, когда она увидела, как его глаза остекленели. Игнасио замер в смерти, но напряжение, охватившее девушку, не ослабело. Она не могла поверить в то, что наконец-то освободилась от него. Что он заплатил за то, что сделал. Что она отомстила за всех тех, кого Игнасио ее лишил.

Порывисто дыша, Финн не сводила глаз с трупа. Она боялась, что сейчас Игнасио вновь поднимется на ноги. И улыбнется. Но этого не произошло. Он действительно был мертв. Финн всегда боялась, что частичка ее души будет грустить, если Игнасио погибнет. Боялась, что она будет сожалеть о его гибели, если когда-либо ей представится возможность убить его. Но сейчас она не испытывала ничего, кроме пьянящего чувства свободы. Точно ветер играл в ее волосах. И Финн было все равно оттого, что радость убийства превращает ее саму в чудовище. Любое чудовище, убившее Игнасио, уже только за это можно было считать праведником.

Нужно было запечатать силу, которая вот-вот покинет тело Игнасио. Оглянувшись в поисках принца, Финн уже собралась крикнуть ему, чтобы он приготовил дракончика. Но Альфи был уже не один. Рядом с ним стоял Чистюля. Странным образом на парне не было ни царапины, будто сражение в стенах замка и вовсе его не коснулось.

И тут на Финн снизошло озарение. Она поняла, что нужно делать.