– Я опытная. Говоришь, у вашего капитана есть принципы? С их помощью им можно легко управлять. Не нужно много воображения, чтобы догадаться, что́ Марат мог сказать Сенлину, убеждая его в правильности своего дела. И разве он не упрекнул меня в отсутствии милосердия по отношению к ходам? Возможно, твоего капитана завербовали. – Сфинкс ухмыльнулась, сверкнув рубиновым зубом.

– Если ты намекаешь, что жалкое состояние человечества, которое мы увидели по пути сюда, что-то изменило в его душе, то да. Возможно. Мы все изменились. Мы летали в корзине, висящей на нитках, и кормили печь угольной пылью, мы ели голубей, как амброзию, и мечтали о безопасном месте, чтобы пришвартоваться. А ты тут сидишь на летающем чайном подносе и притворяешься, будто он не самая чудесная вещь в мире.

– Каждое технологическое новшество, которое я когда-либо выпускала в мир, немедленно брали на вооружение убийцы и разжигатели войн. Только взгляни, как хорошо у них получается убивать друг друга с помощью воздушных шаров! Представь себе, что они сотворят с моими чайными подносами и титанами. И да, я первой признаю, что в мире есть проблемы и неравенство, но освобождение ходов ничего в Башне не исправит.

– Не думаю, что ходам нужно освобождение.

– Что ты хочешь этим сказать? – Лупа в глазу Сфинкса повернулась, сузив фокус.

– Они снимают ошейники и обмениваются кандалами. Ума не приложу зачем.

– Что еще ты видела?

– Я видела, как несколько балаболов убили хода, чтобы заполучить его груз.

– И что он нес?

– Черный порох, около двадцати фунтов.

– Ты очень наблюдательна.

– Да. И я не видела ничего такого, что заставило бы меня думать, будто капитан с кем-то сговорился. Его интересует лишь тот заговор, который позволит воссоединиться с женой. – Волета повернула голову и поцеловала Писклю, которая прихорашивалась у нее на плече.

– И все-таки ты здесь, – проговорила старуха.

– Да, мы все здесь. Итак, позволишь мне прокатиться на твоем чайном подносе?

Было семнадцать минут шестого, когда мучительный спазм мышцы в спине Ирен наконец прошел. Она перевернулась на живот, боясь лишний раз вздохнуть, и очень осторожно встала на колени. Встать, не согнув спину, было непросто, но ей это удалось, пусть движение и не выглядело изящно.

Она знала, что прошло ровно семнадцать минут после пяти, потому что посмотрела на безвкусные «внучкины часы»[8], перед тем как вцепиться в них мертвой хваткой и опрокинуть на пол.

Момент досады миновал, и Ирен застонала от учиненного беспорядка. Разве у нее раньше случались такие вспышки гнева? Она наверняка только что всех разбудила. Волета спала очень чутко и точно уже мчалась проверять, из-за чего шум. Она всегда бежала навстречу грохоту и ударам, а не в противоположную сторону.