Прилагая все усилия к тому, чтобы измениться к лучшему, он начал собирать коллекцию манер на все случаи жизни.

Этим утром он надеялся продемонстрировать власть, самообладание и фаталистический стоицизм, свойственный только мужчинам в военной форме. Вместо этого, не дав ему ни разу хлопнуть перчатками по руке, Эдит объявила, что Адама больше нет.

– Что значит – нет?

– Удрал. Убежал. Смылся, – сказала Эдит. – Покинул помещение. – Ей очень хотелось засыпать его колкостями.

Байрон прищурился. Даже по собственным маргинальным меркам Эдит выглядела ужасно. К ее волосам сланцевого цвета стоило добавить лишь пару птиц, чтобы вышло идеальное гнездо. Под воспаленными глазами залегли глубокие тени. Широкие губы потрескались; блуза с одним завязанным рукавом отчаянно нуждалась в лучшем случае в прачке, а в худшем – в мусоросжигателе. Это был вопиющий позор, потому как Байрон подозревал, что она могла бы выглядеть привлекательно – даже сногсшибательно, – если бы уделяла хоть толику внимания своей внешности.

– Ты пила? – спросил он восторженным тоном, хоть на его лице и отражался ужас.

– Вообще-то, я прекратила, но если настаиваешь… – Эдит наклонила глиняный кувшин над чашкой. – Могу плеснуть тебе чуток, раз такое дело. Или могу сэкономить время и сразу вылить все на пол. Ты даже костюм не запачкаешь.

– Ты помогла ему сбежать, – сказал Байрон, сложив руки за спиной в идеальной позе для выговора и разочарования, но Эдит ничуть не впечатлилась. – Ты воспользовалась гостеприимностью хозяина, его доверием, чтобы удрать на свидание со своим морячком.

Эдит собралась с духом и убрала чашку подальше, чтобы не швырнуть ее оленю в голову.

– Я не позволю тебе клеветать на мою команду.

– Это не клевета, Эдит. Это обвинение, основанное на доступных уликах. Либо Адам воспользовался вашим флиртом и вынудил тебя помочь с побегом, либо ты умышленно содействовала врагу.

– Врагу?! – встряла Волета с дипломатичным смешком. – Он мой брат, Байрон. Хватит уже. Не нужно раздувать из…

– Мисс Волета, – сказал Байрон, обращаясь к ней со степенным и отстраненным выражением оленьей морды, которое должно было отбить у нее всякие воспоминания о том, что она видела его без подтяжек. – Вы обращаетесь не по адресу. Я всего лишь предсказатель. Вы сами все объясните Сфинксу, когда встретитесь в следующий раз.

Запустив руку в волосы, Эдит причесала растрепанные пряди как могла.

– Ладно, я готова, – сказала она. – Отведи меня к нему.

Если приглядеться, если изучить розовые обои по-настоящему, на них можно было обнаружить узор, тонкий, как отпечатки пальцев. Эдит никогда раньше его не замечала. Но шагая вслед за Байроном, в сопровождении позвякивающего Фердинанда, она вдруг увидела коридор с беспощадной ясностью. Рваные ковры продемонстрировали свои неистовые лабиринты, напряженное рычание и дребезжание коридора и механического исполина слились в подобие мелодии. Она чувствовала приятное давление воздуха в легких, пульсацию в унисон с сердцем в кончиках пальцев – и все это были симптомы смертельного ужаса. Она как будто шла на плаху.