Она подумала о Томе, блуждающем в недрах Бездонной библиотеки. У нее и команды была возможность отвлечься на рутину, вздремнуть в кровати и побаловать себя тем, что можно приготовить на кухонной плите. А что было у него? Ранец с кошачьими консервами? Призрак? Привычки? Воспоминания? Она вспомнила, как он схватил ее за руку в лифте Золотого зоопарка, вспомнила напряженный взгляд, которым его одарила, – наверное, этот взгляд казался отчужденным, полным ужаса или обескураживающим, но Эдит такого вовсе не желала. Она просто удивилась. Жест Сенлина был таким естественным.

Байрон впереди нее споткнулся.

Носком ботинка он зацепился за дырку в ковре и успел лишь издать короткий изумленный возглас, прежде чем рухнул на колени.

Эдит без раздумий бросилась к нему, опустилась рядом и схватила за плечо, прежде чем он успел возразить. Они вместе встали и быстро отпустили друг друга.

Байрон выразительным шепотом поблагодарил Эдит, но не смог на нее взглянуть. Он поправил полы кителя и продолжил путь, как будто ничего не случилось.

Но Эдит не могла больше выносить тишину. Только не теперь. Не так близко к концу.

– Прости, что напоила тебя.

Байрон слегка повернул голову:

– А как же капитан Ли?

– Я думала, он тебе нравился.

– Ужасный человек, – признался Байрон. – Я содрогаюсь при мысли, что вы напоили меня до бесчувствия, чтобы беспрепятственно ласкать друг друга.

– Ничего подобного. Да, я подливала тебе ром, но не пыталась отравить тебя. Откуда мне было знать, что у механических оленей аллергия на алкоголь?

– Я думал, мы друзья, – сказал Байрон дрожащим от волнения голосом. – Я думал, мы просто выпиваем вместе. Я был польщен. Я не знал, что стою у тебя на пути. Ты могла бы просто попросить меня уйти, отвернуться в сторону. Вместо этого ты меня унизила.

Эдит была потрясена. В те ранние дни, когда она приходила в себя после потери руки и замены ее на движитель, олень ни разу не проявил к ней ни малейшей доброты. На самом деле каждый раз при встрече они препирались. Он всячески ее обзывал, она отвечала тем же – и так без конца, словно пара детей, которым запретили выходить на улицу. Она об этом и не задумывалась. Это был лишь способ побороть скуку. Но Байрон, видимо, считал, что они становятся друзьями.

– Подожди, – сказала Эдит и остановилась, вынудив Фердинанда резко затормозить. Байрон тоже остановился, но не обернулся. – Почему ты хочешь, чтобы я была твоим другом?

– Приятно, когда есть с кем поговорить, – бросил он через плечо, а спустя пару секунд добавил: – И ты не худший человек в мире.