– Ну еще бы! но как долго ты собираешься ею пользоваться? Как долго она будет работать? Как долго ты хочешь иметь доступ к свежим батарейкам?

– Долго. – Она не рассчитывала, что разговор свернет в такое русло. Она вдруг с некоторой тоской поняла, что немного пьяна. Интересно, как скоро они заговорят о контрактах?

– Да, Эдит, довольно долго. Но подумай, что случится, если сюда попадет какой-нибудь человек с дурными намерениями. Он может разрушить Башню.

– Это невозможно, – пробормотала она.

– Не перечь мне. Это не только возможно, но и довольно легко. Я могу все тут перевернуть вверх тормашками, просто поиграв с трубами. Уделы так увлеклись сварами, что забыли о том, что́ им полагается защищать, – о системе! Системе! Башня уязвима перед саботажем. Если какой-то негодяй вроде Люка Марата начнет скоординированную атаку на несколько жизненно важных мест, вся Башня может развалиться. Миллионы умрут, мир потеряет свой маяк. Цивилизация деградирует, и наступит эра тьмы. Что еще я должен сказать, чтобы до тебя дошло? Я не злодей. Я пытаюсь удержать это неустойчивое скопище представителей рода людского в вертикальном положении!

– Но чего ты хочешь от меня?

– Эпоха тонкости и дипломатии прошла. Башня заражена, и ты должна принять меры от моего имени. Ты развеешь мифы и напомнишь кольцевым уделам о моей власти и их обязанностях. Ты будешь противостоять угрозе ходов. Я убрал из твоего контракта ограничение в отношении других блюстителей.

– То есть я могу убивать собратьев?

– И тебе, вероятно, придется. В особенности одного конкретного блюстителя. Но не волнуйся, моя дорогая, я сделаю из тебя самого грозного провозвестника моей воли. Я дам тебе небеса. – Сфинкс ткнул пальцем в оленя, который нервно топтался у двери. – Тащи свою пишущую машинку, Байрон. Думаю, мы готовы начинать.

Несмотря на отсутствие «мистера Уинтерса», Волета и Ирен послушно следовали расписанию. Они томились в бильярдной до обеда, хотя Адама не было, чтобы приготовить его. Аппетит все равно пропал, поэтому они перешли в читальный зал и продолжили томиться до ужина. Они были убеждены, что Эдит вернется. Она не пропустит ужин. Если это будет в ее силах, конечно.

Они обнаружили Фердинанда в коридоре. Он ждал за дверью их апартаментов, тихо испуская пар и играя грустную музыку. Он едва взглянул на них, когда они протискивались мимо железных ферм его ног к двери. Надеясь, что его присутствие возвестило о возвращении Эдит, они вошли в спешке, и Волета принялась звать старпома, хвастаясь, как хорошо они себя вели, пока ее не было рядом.