Справившись с обувью, Изольда стянула ее и поднялась на ноги.

— Умница, — похвалил старик неприятным скрипучим голосом.

Девушка просияла.

— А теперь платье.

— Нет! — рванулся в ее сторону Таальвен.

И тут же ослеп, оглох от боли, которая прошила его тысячей острых игл. В следующую минуту он тяжело повалился на землю. Давящее чувство наконец покинуло принца, вместе с сознанием.

Принцесса медленно, как во сне, повернула голову. Кажется, ей почудился чей-то возглас. Но кроме них со Стефаном на лужайке не было никого.

— Что это? — Она обернулась, качнувшись.

Брат безмятежно пожал плечами, давая понять: призрачное эхо, не стоит внимания. И протянул принцессе сверток из плотной белой ткани.

— Надевай.

Изольда развернула подарок с любопытством и удивилась, разглядев простую грубую сорочку из некрашеного сукна. Единственным украшением была алая нить, пущенная по подолу, и такая же — у круглого выреза на шее.

Видя колебания гостьи, шаман добавил строго:

— Такого одеяния требуют традиции праздника!

Девушка послушно потянулась к пуговкам и лентам на платье, жрец хмыкнул удовлетворенно и направился к храмовому костру — подкинуть дров. Когда он вернулся, принцесса уже разглядывала себя в зеркальной поверхности черной чаши.

Хламида была ей велика — полы с красным кантом волочились по земле. Длинные рукава пришлось подвернуть, чтобы не болтались.

— Прекрасно, — заключил старик, нахлобучив на голову волчью морду. — Теперь ты готова.

Одежду Изольды он подхватил и поспешно унес прочь. Не заметив, к счастью, как девушка сунула в карман обручальное колечко — свадебный подарок Давена Сверра. Он напоминал о Лотарэ и данном ей обещании. Потому принцессе не хотелось расставаться с вещицей, даже по просьбе брата.

Пока мнимый Стефан прятал ее вещи, девушка огляделась как следует. Странно, но лужайка позади круглого храма в ее воображении все больше походила на площадь у замка Северин, построенную для ристалищ и пиров. Только размером была поменьше, Изольда смотрела на кое-как сколоченные лавки и столы, а видела удобные сиденья, застланные покрывалами и подушками. Кругом ей чудились шатры и разноцветные флажки на стенах вместо бараньих рогов.

Овцы и коровы в дальнем загоне превратились в чистокровных северинских скакунов, бьющих от нетерпения копытами. Скоро их оседлают бесстрашные рыцари и пустят галопом, состязаясь в скорости и ловкости верховой езды.

Заметив у кромки площади громадные деревянные барабаны, туго обтянутые овечьей кожей, Изольда приняла их за музыкальные инструменты, принадлежащие замковым менестрелям. Только играли они сами по себе, будто внутри каждого пряталось живое существо, неистово колотившее по стенкам, в надежде выбраться на свободу.