Мы вышли из машины и подошли к двери.
– Проходи, будь как дома. – Бекки попыталась взять себя в руки, но чем больше старалась, тем заметней была ее нервозность.
– В смысле «проходи, будь как дома»? Это же дом Сейджа, – заметил я.
Бекки сделала глубокий вздох, открыла дверь и вошла внутрь. Без стука! Я остался стоять на пороге, глядя на нее, как на сумасшедшую.
– Бекс, ты что творишь?
– Проходи, проходи…
– Вот так вот просто?
– А что, ты так не делаешь? – хмыкнула она, явно намекая на незаконное проникновение в дом Фьюри, и втащила меня внутрь.
Я переступил через порог и тут же увидел на стене картину, на которой были изображены новорожденные оленята в снегу. Такую же я видел у нас дома, в Норвегии. Потом внезапно заметил один из плащей Бекки,
– Проходи, Вильям, – тихо повторила Бекки, помогая мне раздеться.
– Как это понимать? – пробормотал я.
В прихожую заглянул Сейдж, сжимая по бутылке вина в каждой руке.
– О-о! А вот и вы! Я, наверно, не слышал стука? Тогда молодцы, что вошли…
– Сейдж, он уже догадался, – закусила губу Бекки. – Сейчас поднимает с пола челюсть и поздравит нас.
Бекки прижалась к Сейджу, а он поцеловал ее в волосы.
– Мы встречаемся, Вильям. И, можно сказать, живем вместе. Я не у подруг ночую обычно, а здесь. Вот.
Как это? В смысле? Что я сейчас услышал?
В прихожую заглянула женщина, в которой я сразу же узнал мать Долорес. Они очень похожи. Миниатюрная, темноволосая, с такой же робкой улыбкой, как у Лори.
– Вильям, – выдохнула она и протянула руку. – Мальчик… Как же ты вырос…