– Боюсь, ты столько не проживешь. – Двенда уставился на огонь; отблески пламени заставили его глаза светиться, будто раскаленный металл. – Ни одному человеку это не удалось на моей памяти, кроме, разве что… нет, он не был в полном смысле человеком.

– О ком ты?

– Это не имеет значения. – Ситлоу поднял глаза и грустно улыбнулся. – Ты спросил, сколько времени пройдет. Честно говоря, понятия не имею. У меня это от рождения, как и у всех сородичей. Наши дети перемещаются в Серые Края и обратно с момента появления на свет.

Потом они шли друг за другом по протоптанной в чаще тропе, вверх по склону холма. Рингил следовал за широкоплечим двендой беспрекословно – в этом ощущалось что-то неправильное, но чувство было настолько странным, что он не мог в нем разобраться. За искривленными стволами с грубой корой росло бледное сияние, от которого земля под ногами проступала более четко, но в подлинный свет оно не перешло.

– Куда мы идем? – спросил Рингил, обращаясь к спине Ситлоу.

– Туда, куда ты хотел попасть, – донеслось в ответ. Двенда не оглянулся и не замедлил шаг. – Я помогу тебе выполнить свой долг.

– С чего бы вдруг?

Раздался похотливый смешок, от которого в паху Рингила пробудилась сладостная боль.

– И короткая же у тебя память, Рингил Ангельские Глазки.

– Повезло, что я вообще что-то помню, – проворчал Рингил. – В таком месте…

И он опять почувствовал дрожь.

Рингил снова оказался в саду, где седой солдат в облачении имперского кавалериста твердил, что знает его, и без остановки рассказывал о совершенно незнакомых кампаниях в пустыне.

– Можно подумать, мы не предупреждали старика Эршнара Кэла не покидать скалы, ага? Эти береговые дурни понятия не имеют, как вести войну в пустыне. Неудивительно, что чешуйчатые морды порвали их на куски до нашего возвращения. Помнишь, что они сделали с ребрами Кэла, каким его оставили?

– Не помню. – В голосе Рингила прозвучало отчаяние, потому что жуткие картины, залитые ослепительным солнечным светом, начали просачиваться в его разум, хотя он никогда их не видел. – Я же сказал, мать твою, меня там не было!

– Мне потом много месяцев по ночам кошмары снились, да. – Кавалерист не обращал внимания на его протесты. Наверное, ему – им всем – приходилось так поступать, как Рингилу – сопротивляться домыслам каждого призрака, чтобы собственное существование не оборвалось. – Все еще снятся иногда жарким летом, все еще просыпаюсь в поту и ору, потому что увидел, как чешуйчатые морды выбираются из песка, куда ни кинь взгляд. Тебе тоже такое снится?