Стены, обшитые панелями из дорогого красного дерева, были заметно ободраны на уровне корзины колесных тележек. Он поднял откидное деревянное сиденье и прислонился к стенке лифта, чтобы освободить место для Кути; дальше за мальчиком по палубе медленно ковылял Брэдшоу.
– Скорее, Ники, – позвал Салливан, не переставая думать о крылатом мешке, который вчера преследовал их на кладбище. – Поторопись!
– Мне не… – ответил Брэдшоу, тяжело остановившись. – …нехорошо. Меня укачивает. Вот-вот стошнит. Увидимся. Позднее.
Звон в ушах Салливана утих до назойливого свиста… он внезапно понял, что в воздухе чего-то не хватает. Он похлопал себя по груди, нащупал в скапулярии угловатую плотную латунную плашку с портретом с надгробия.
– Отец! – воскликнул он. – Ники, он с тобой?
Брэдшоу замер и потом покачал головой.
– Я поищу его, – ответил он. – Езжайте.
Салливан ощерился и сжал кулаки Гудини. Его отец мог находиться здесь, где угодно:
– Ники, полезай в лифт!
Брэдшоу улыбнулся:
– Ты же знаешь, что не полезу, если уже отказался.
…хорошо.
«С этим я ничего не могу поделать», – подумал Салливан.
– Хорошо.
Салливан до щелчка задвинул проем решеткой и произнес: