Дэймор склонился к ней и легким поцелуем коснулся разбитых губ, исцеляя и стирая следы крови. Врачевать таким образом было слишком приятно, чтобы вовремя остановиться. Даже когда Лотэсса уперла руки ему в грудь и попыталась отстраниться, Дэймор не прервал поцелуя.

Странник не боялся напугать или оскорбить ее. Установившаяся между ними связь даст ей прочесть его намерения.

Оторвавшись наконец от Лотэссы, Дэймор оценил плоды своего поцелуя. Лицо девушки вновь было совершенным, к тому же с ранами исчезла и причиняемая ими боль.

Он вновь притянул Лотэссу к себе, устроив ее голову у себя на плече. Она не сопротивлялась.

— Почему ты пришел за мной, Дэймор? — прошептала она.

От этого “Дэймор” по сердцу внезапно разлилось тепло. Она больше не звала его Изгоем. Надо же, как оказывается, много значит для него простое обращение по имени из ее уст.

— Разве непонятно? — он накрутил на палец шелковистую прядь.

— Тогда почему не помог мне раньше? Или ты не знал?

— Конечно, знал. Я ведь слежу за тобой, любовь моя. Разумеется, мне известно обо всем, что с тобой происходит.

— Тогда почему ты позволил заманить меня в ловушку, похитить. Как ты допустил, чтобы со мной обращались, как с вещью?

— А ты хоть раз попросила меня вмешаться, цветочек? — вкрадчиво спросил он. — Разве я не говорил тебе, чтобы звала меня, когда нужна будет помощь. Я ждал, когда позовешь. Но ты не позвала даже сейчас.

— Но сейчас ты все-таки пришел.

— А что бы с тобой стало, если бы не я? Разве мог я смотреть, как этот выродок издевается над тобой? Никто в мире не смеет делать тебе больно…кроме меня, — усмехнувшись, добавил он. — Кроме того, твоя чистота и невинность — часть тебя. Осквернив твою чистоту, мерзавец убил бы эту часть. Ты уже не была бы собой, сердце мое. Мне совсем не нужно, чтобы ты сходила с ума от отчаяния, ненавидя себя за то, что с тобой сотворили. Пришлось вмешаться, отчаявшись дождаться от тебя просьб о помощи.

— Спасибо, что вмешался, Дэймор, — и вновь его имя прозвучало в ушах музыкой.

— Мне все равно бы пришлось, — вздохнул он. — Этот твой муж… Я ведь обещал тебе жизнь рядом с ним, если не передумаешь, конечно. Но если бы он погиб сейчас, до того, как ты успела к нему остыть, твоя одержимость этим смертным стала бы вовсе безудержной и испортила бы тебе вечность. И мне. Не хочу, чтобы ты веками горевала по нему. Смерть Малтэйра сломала бы тебя похлеще насилия. А сломанная ты мне не нужна. Вот и пришлось выполнять условия договора. Надеюсь, когда придет твое время, ты столь же ревностно будешь блюсти наше соглашение.