— Кто же ты? — прохрипел он. — Ты заодно с ним? Со змеенышем?

— Нет, — Дэймор улыбнулся, но не умирающему, а Лотэссе. — Я заодно только с самим собой. Такие, как ты и твой бастард нужны мне до поры до времени. Имея все, о чем может мечтать смертный — богатство, власть, почести — вы затеваете войны, чтобы заполучить еще больше. Вы предаете, продаете, убиваете друг друга. Называя принца змеенышем, ты был удивительно точен. Но он — не единственное пресмыкающееся в вашей чудесной семье. Все вы — змеи, жрущие себе подобных. Пока коронованные гадины шипят и жалят друг друга, тысячи простых смертных несут под их знаменами смерть, боль, страх и ненависть. То, что мне нужно. Так что перед тем, как ты шагнешь за Грань, прими мою благодарность, король.

— За что? — слова вырывались полузадушенным сипом.

— За развязанные тобой войны. Моему посланнику стоило лишь намекнуть, растравив твое властолюбие сладкими посулами победы и поманив императорским венцом, а дальше ты справился сам. За бесконечные раздоры в вашем благородном семействе, которые лишь увеличивали хаос и толкали вас к пропасти, попутно множа число жертв. Вы думали, что служите своим целям, а служили — моим. Посмотри на него, Лотэсса. Ты винишь меня в грядущей гибели своего мира, но правда в том, что без таких, как он, я бессилен. Злоба, зависть и трусость мелкого человечка стоят не много. Зато те же качества у правителей бесценны. В угоду королевским планам тысячи людей пускаются в расход, высвобождая столько страха и ненависти, что хватит на то, чтобы создать новый мир, а то и не один.

Живое лицо Лотэссы выражало горячее желание спорить, но Дэймор приложил палец к ее полуоткрытым губам, не дав сорваться множеству возражений.

— И не вздумай сказать, что это я натравливаю их друг на друга, что это мне они обязаны неуемной жадностью и властолюбием. Поверь, не я сеял эти семена в их душах, я лишь пожинаю плоды. В Звездном Лабиринте бесконечное множество миров, но как же они похожи друг на друга. Почти в каждом люди находят кого-то достаточно могущественного, чтобы списать на него все творимое ими зло. До какой бы мерзости не дошел человеческий разум, всегда можно оправдаться вмешательством врага рода человеческого, какое бы имя он ни носил. Даже в мирах, давно оставленных Странниками, люди обязательно выбирают для себя олицетворение зла, попросту выдумывая того, на кого будут до скончания веков валить свои слабости и преступления.

— Ты недооцениваешь себя, Дэймор. Разве не было войн, пока ты был… — она запнулась.

— Пока я томился в небытии, ты хочешь сказать? Не смущайся, сердце мое, называй вещи своими именами.