— Будь оно все проклято! — выругался Элвир, отчаянно соображая, что же теперь делать.

— Пожалуйста, помоги! — пробормотала Лотэсса умоляющим голосом. — Ты же не хочешь, чтобы я сгорела.

— Разумеется, не хочу, — огрызнулся Торн. — И делаю все, что в моих силах. Но я не умею рассеивать молнии силой взгляда.

— Зато он умеет, — королева, похоже, бредила. — Я обращалась не к вам, Элвир.

— А к кому?

— К Дэймору.

— Ах вот оно что…

Торн сильно сомневался, что Изгой поспешит на помощь своей бывшей пленнице. Тем более, очень похоже, что эта необычная осенняя гроза без дождя и ветра — его рук дело.

— Ох, нет, — сдавленно простонала Лотэсса.

Ближайшая молния довольно резво двинулась в их направлении. Когда стало ясно, что неподвижность их не спасет, все, что мог сделать Торн, это развернуться, прижимая королеву к стене и прикрывая собой, насколько возможно. Все равно, если верить в рассказы очевидцев, любое прикосновение “глаза смерти” — мгновенная смерть в огне. И вряд ли Лотэсса сможет уцелеть.

На какой-то бесконечно растянувшийся миг Элвир мог думать только об Альве, страстно желая выжить лишь ради нее. Ничего не происходило, если не считать треска молний и грохота громовых раскатов. Лотэсса почти не дышала, зато сердце ее билось сильными неровными толчками.

Измучившись ожиданием, Торн решился слегка повернуть голову. К его бесконечному удивлению и облегчению “глаз смерти” миновал их, не задев, и теперь скользил по направлению к собрату, все еще неподвижно висящему над полом. Когда два шара были уже совсем рядом, Элвир решился на безумный рывок. Он бросился по освободившемуся проходу, волоча Лотэссу за собой. Едва достигнув арки, Торн впихнул королеву перед собой, стараясь отбросить ее как можно дальше. Стоило ему самому оказаться под условной защитой каменных сводов, он не удержался от того, чтобы обернуться.

И как раз в этот миг два шара смерти соприкоснулись. Как и ожидал Торн, их встреча породила ослепительную вспышку, настолько яркую, что мир перед глазами Элвира стал сплошным белым сиянием. Спустя какое-то время белая пелена постепенно сменила цвет на фиолетовый, а затем — на черный. Когда же сквозь темноту вновь стали проступать смутные очертания предметов Элвир возблагодарил богинь за то, что не ослеп.

На месте столкновения молний все было выжжено и покрыто хлопьями сажи, как после долгого пожара. При этом — ни единого язычка пламени.

— Элвир, — за спиной раздался голос Лотэссы. — Как вы?

— Жив, — ответил он.

— Спасибо, — королева коснулась его руки.

— Надеюсь, вы благодарите меня, а не Изгоя? — теперь, когда все позади, он мог позволить себе сарказм.