— Элвир! — она подалась вперед и тут же ойкнула, больно дернув волосы, запутавшиеся в гребнях.

— Родная моя! — он схватил жену в объятия, сжимая ее с безумной силой.

Догадливые служанки быстренько ретировались, прихватив с собой злополучные гребни.

— Ты ее задушишь, — раздался за спиной голос Валтора, смутно о чем-то напомнив.

— Эн Элвир, вы можете повредить Альве, — Эдан возник перед ними, поражая бесцеремонностью.

Что он вообще делает в спальне чужой жены?! Но гнев тут же схлынул, уступив место новому приступу страха. Увиденное в совокупности со странным смущением Линсара наводило лишь на одну мысль. Торн похолодел.

— Альва, ты больна? И… что с ребенком?

Где-то сзади сдавленно пискнула Лотэсса, а время застыло, растягивая на вечность каждый миг.

— Все хорошо, любимый, — Альва коснулась рукой его щеки. Элвир накрыл ее ладонь своей, чтобы удержать, с болью замечая, как холодны и слабы эти нежные пальцы. — И со мной, и с малышкой.

— Что? — он непонимающе уставился на жену. — Откуда ты знаешь…

— Элвир, обернись, — велела она, улыбнувшись. — Да не туда, к окну.

Он послушно повернул голову и едва удержался от того, чтобы вскрикнуть, точь-в-точь как Лотэсса. Около окна стояла колыбель. Пышный кружевной балдахин сливался с оконными шторами, немудрено, что он сразу не заметил. Впрочем, он смотрел только на жену, а не оглядывал комнату.

— Так значит… — он задохнулся, не в силах закончить фразу.

— Она родилась сегодня, — в голосе Альвы звучали счастье и гордость. — И ты все-таки пришел, как обещал.

Элвир стоял на коленях возле кровати жены, покрывая поцелуями ее ладони. Он больше не решался сжимать ее в объятиях, хотя безумно хотелось.

Лотэсса на цыпочках подошла к колыбельке и осторожно откинула полог.

— Какая крошечная! — она протянула было руку, но тут же убрала ее. — Даже прикоснуться страшно.

Торн наконец оторвался от Альвы и заглянул в колыбель. Малышку едва было видно среди вороха шелков и кружев. Она спала. Однако, словно почувствовав пристальное внимание, распахнула глазки. Лотэсса отступила назад, оставив их с дочерью наедине.

— Я могу ее взять? — спросил он и, не дожидаясь ответа, потянулся к колыбели.

Неужели это крошечное, беззащитное, прекрасное создание — его дочь? Та, в ком слились воедино частицы его и Альвы, живое воплощение их любви и неразрывной связи. Торн считал, что не в силах любить кого-то сильнее, чем Альву, но эта малышка легко доказала обратное, за считанные мгновения став для него такой же важной, как и жена. Его безграничная любовь доставалась не только и не столько прелестному младенцу в кружевном одеяльце, она простиралась дальше, на годы, на десятилетия. Он уже сейчас любил смешную малышку, которая учится ходить, шаловливую девчонку, красивую и умную девушку, удивительную женщину…