— Новый? А старый?

— Он, пожалуй, больше походит на людские города. Там здания из камня, статуи и фонтаны. Сейчас эльфы там не живут.

— Почему? — удивилась Софи.

Они шли по дорожке, мощеной деревянными круглешками, и Софи развлекалась тем, что аккуратно переступала с одного на другой.

— Таков был последний приказ Владыки. Укрыться под сенью деревьев. Он отдал его незадолго до конца последней войны.

— Почему?

— Потому что люди освоили воздух. Первые самолеты и первые бомбы, сброшенные на Сиршаллен, принесли огромные потери. Мы были вынуждены спрятаться… и прячемся до сих пор.

Софи неловко умолкла. Обсуждать войну не хотелось, но эта тема раз за разом всплывала. Весь уклад жизни эльфов был порожден последствиями войн, и деться от них было некуда.

— Но ведь сейчас вам не нужно прятаться.

— Разве? — Джон невесело улыбнулся. — Ты многого не знаешь, и я не хочу тревожить тебя такими мыслями. Но ты должна понимать — мы живем так, как нам позволяют победители. Твой народ победил в войне, а мы проиграли. Нам оставили жизни, но лишили свободы. Теперь эльфы — лишь диковинка, которую люди рады показать своим детям. Мы не вольны закрыть свои границы, не вольны выехать и путешествовать. Кайране Мелана, чтобы увидеть своего супруга, вынуждена была ждать позволения ваших властей, чтобы покинуть Сигайну и приехать в Сиршаллен. — Джон хмуро умолк. Софи тоже. Ей отчего-то стало стыдно, словно она сама была причастна к тому, какие именно законы регулировали жизнь эльфов.

— Я не думала об этом, — призналась она. — Всегда как-то принимала как должное.

— Я родился в таком мире. И я должен был принять это как должное. Предполагали что позднорожденным это проще. Некоторые из нас действительно не находят в этом ни оскорбления, ни скорби. Но я не хочу это принимать. И не приму. Никогда, — твердо закончил Джон.

— А позднорожденные это кто? — отважилась спросить Софи. Она не знала, не слишком ли это бестактный вопрос, намекающий на возраст.

— Рожденные после войн. Такие как я. Те, кто не видели старого мира и не вкусили его сладости. Многие эльфы думали, что мы станем мостом между мирами. Примирим людей и эльфов, ведь мы — те немногие, кто не видел войны и не помнит потерь. Чем больше нас рождается, тем больше шанс, что однажды войны забудутся. Но, увы. Надежды эти вряд ли сбудутся.

Софи, шагая рядом с Джоном, встревожено посмотрела в его хмурое лицо.

— Почему?

— Мы не такие как эльфы долюдского мира. Мы рождены в другом мире, и мы сами другие. Наши отцы и братья с трудом понимают наш образ мыслей. Презирают наше стремление учится наукам, познать людские технологии. И главное клеймят позором любые попытки перемен. Эльфы… не слишком любят что либо менять. — Джон усмехнулся. — Этому нам стоило бы учится у людей, но они не хотят. Эльтан один из немногих, кто живет в людском мире большую часть времени, но и он будет до смерти защищать lin’ya, даже если это приносит его народу лишь вред.