– Да, миледи. Он найдет. Он такой! Он упертый.

Состояния Карла и всех, кто жил в доме не дало Лире покинуть дом в первую неделю его исчезновения. Она не могла бросить прикованного к постели старика, мальчика и всех остальных в трудную минуту, хотя, видит Бог ей было нелегко. С каждым днем все тяжелее и тяжелее. Хотя, казалось бы, все должно было быть наоборот.

– Он знает, что мы ждем его.

– Да!..

Лира кивнула: маленький ритуал, позитивная установка на день была совершенна. Можно было пить кофе, одеваться и идти заниматься. Сегодня, был день фехтования и уже через час должен был прибыть Генрих Траубе. Она сдружилась с ним и с королем, даже с Катариной.

Влиятельные мужи заявлялись в ее дом с вполне официальной причиной проведать графа. Это случалось вечерами. Первое время с некой торжественностью, что несколько напрягало Лиру. Каждый раз она ждала, что из сопутствующего королю «карнавала» выйдет сэгхарт, раскланяется и скажет: «а вот он я!» Она бы убила его в этом случае. Тут уж неважно чем. Лира уверена, что у нее бы получилось. Потом они стали просто захаживать в гости. Один более-менее открыто. Другой тайно, чтобы не брать с собой всю эту шайку из придворных и слуг.

Все-таки чаще она виделась с Траубе, что вдруг вызвался учить ее жизни в новом мире. Каким образом ей могли пригодиться занятия фехтованием Лира не понимала. Она знала кое-что об этом скучном спорте, состоящем из наскоков, откатов и уколов и это, если уж повторяться вновь казалось ей скучным. Генрих смог заставить ее переменить свое мнение. Концентрация, внимание, повороты, скольжение, прыжки и выпады помогали ей ничуть не хуже фитнесс-зала. Лира сбрасывала негативную энергию, слушала новости и наращивала новую шкуру. Ее и раньше не пугали встречи с придворными остряками, но теперь она знала почти всю их вшивую подноготную и использовала в обменах любезностями.

– У тебя получается все лучше и лучше.

Лира сдула со лба промокшую прядку. Она наконец-то ранила этого!..

– Не думал, что скажу это тебе, – проговорил ничуть ни разу не сбившийся в дыхании Траубе, рассматривая прорезь на безукоризненно белом рукаве рубашки. – Но твои изменения пошли тебе на пользу, я думал, что они усилят твою неповоротливость.

Лира потянулась к нему еще раз, тот отскочил, и она чиркнула острием воздух. Наконец она оперлась на эфес, воткнув то самое острие в светлый паркет недостроенного зала. В нем должны были быть манекены с встроенными в них кристаллами, что отражали бы и поглощали магию.

– Когда-нибудь у меня получится выгравировать I на твоем лбу, – проговорила она устало, – и дни твоей службы будут сочтены.