И тут он осознал, что от последней молнии опять ожило искристое кольцо, уже столько раз его выручавшее. Мерцая и трепеща, оно вспыхнуло прямо на фоне бушующей мглы в тот самый миг, когда Малкольм нащупал другую ветку, достаточно низкую, чтобы привязать к ней фалинь.
– Эй! – крикнул он. – Сюда! Берег тут!
Каримов брел к нему по колено в воде. Малкольм крепко схватил его за руку и потащил к кустам, нависавшим над озером; еще несколько шагов – и оба уже стояли на твердой земле.
– Забрали все что нужно?
– Думаю, да. Что теперь?
– Будем держаться вместе и отойдем подальше от воды. Если повезет, найдем какое-нибудь укрытие.
Малкольм вернулся к лодке за рюкзаком и чемоданом и перетащил их в кусты. Судя по всему, они пристали у подножья крутого склона или даже горы. Возможно, где-то рядом отыщется скальный выступ, под которым можно будет спрятаться от грозы. Если повезет.
Они стали карабкаться в гору, и не прошло минуты, как отыскалось кое-что получше.
– По-моему… там… вон над тем большим камнем…
Малкольм толкнул чемодан перед собой и протянул руку Каримову, чтобы помочь ему подтянуться.
– Что там? – спросил таджик.
– Пещера! – объявил Малкольм. – Сухая пещера! Ну, что я вам говорил?
* * *
Офицеры ДСК доставили Оливье Бонневиля в ближайший полицейский участок и заняли комнату для допросов. Строго говоря, полиция Виттенберга, как и любого другого города Германии, Дисциплинарному суду не подчинялась, но значок ДСК словно по волшебству отворял любые двери.
– Как вы смеете так со мной обращаться? – предсказуемо завопил Бонневиль.
Двое агентов не спеша уселись по другую сторону стола. Их деймоны, лисица и сова, наблюдали за его ястребихой, не спуская с нее глаз, и это само по себе уже было неприятно.
– А с деймоном что? – продолжал Бонневиль. – Я преследовал его по прямому распоряжению
– Ваше полное имя? – невозмутимо произнес агент, первым его узнавший и вызвавший подкрепление. Его коллега приготовился записывать.
– Оливье де Лузиньян Бонневиль. Что вы сделали с…