– Что происходит? Кто-нибудь что-нибудь знает? – она решила нарушить собственное правило.

Услышав английскую речь, женщина стремительно повернулась к ней.

– Говорят, что убили… патриарха… Но точно никто ничего не знает.

– Что вы видели? – воскликнул еще один член группы, обращаясь к монаху.

Тот на мгновение уткнулся лбом в ладонь с выражением полной беспомощности и повысил голос:

– Я видел людей, вооруженных мечами… одетых в белое… они убивали духовенство без разбору… Его святейшество патриарх пал первым…

– И они все еще там?

– Не могу сказать… я спасся бегством… со стыдом признаю это. Я бежал вместо того, чтобы принять смерть с остальными.

По его щекам катились слезы, голос взмывал высоко и ломался, а губы дрожали.

– Но нужны свидетели! – кто-то попробовал его успокоить.

– Нет! – вскричал монах. – Я должен был остаться! Меня призвали к мученичеству, а я бежал, как последний трус!

Женщина, разговаривавшая с Лирой, покачала головой и в отчаянии прошептала:

– Нет, нет…

Деймон монаха был крошечным, похожим на обезьянку созданием: он носился взад и вперед по его плечу и руке, тер кулачками глаза и жалобно визжал. Женщина, хмурясь, отвернулась, но тут ее деймон что-то прошептал ей на ухо, и она снова посмотрела на Лиру.

– Вы… простите, я глазам своим не верю… наверное, я ошиблась? Ваш деймон…

– Нет, не ошиблись, – ответила Лира. – Моего деймона нет.

– Ах ты, бедная девочка! – прошептала женщина с неподдельным сочувствием.

Это настолько не соответствовало ожиданиям Лиры, что та растерялась, не зная, что ответить.

– А вы… э-э-э… часть этой группы?

– Нет-нет. Я просто услышала, как они говорят по-английски, и… Ты была внутри, в соборе? Ты знаешь, что там случилось?