Полная противоположность Зарии – всепрощающая, светящаяся добром Лорелея – ждала частично сменившую состав группу в зале на четвертом этаже. Мастерица иллюзий любила большие пространства: она звала воздух своим полотном, а воплотившиеся образы – красками, что помогали менять реальность. В детстве меня поражали ее умения, настолько реалистичными были иллюзии, но как только я научился создавать нечто отдаленно похожее, это избавило ее от ореола таинственности в моих глазах. К тому же в те времена, когда я был зазнавшимся и злющим подростком, а жители Ателлы не упускали возможности на это указать, Лорелея проявляла чудеса вежливости и внимания, и это еще больше отталкивало. Что-то в ее миловидности казалось страшнее моего отражения, а ее грудь виделась зияющей дырой, в которую кто-то насильно вставил чрезмерно доброе сердце.

Чтобы исключить элемент личного отношения, Лорелея подготовила сосуд, в котором на свернутых в трубочку кусках бумаги подробно, до мельчайших деталей, описывался нужный образ. Первый же из конкурсантов провалился, перепутав цвет платья дамы, что должна была спеть. Возможно, он предпочел допустить именно эту ошибку, чтобы не испытать позора позже – голосовые иллюзии невероятно сложны, и овладеть ими способны лишь немногие. Второму удалось учесть все детали и пройти, третий сдался еще на этапе подготовки, а затем задание наконец досталось мне.