Профессор Изидель заметно нервничал: сам он Верховным не стал, хоть, вероятно, пытался, и потому общение с кандидатами на это место доставляло ему неудобства. Он милосердно закрывал глаза на многие недочеты – хотелось посоветовать ему реже моргать, но терять баллы из-за колкости казалось глупым. Я молча выполнил задание, после чего проследовал в кабинет Зарии.

Место, в котором у меня не было права голоса. Теперь его хозяйке ни за что меня не заткнуть – я научился громко говорить даже тогда, когда в горле сохнет, а голос дрожит. В ее присутствии во мне, однако, не проснулся испуганный ребенок. Я видел перед собой женщину – признаться, красивую и яркую, пышущую колоритом восточных земель, – и этим все ограничилось.

– Направь свой бесстыжий взгляд куда-нибудь еще, – скривилась Зария. – Иначе целью испытания станет твой разум.

Я проигнорировал приказ. Конечно же, она не посмеет – ее праведное сердце не выдержит того, что она может там отыскать.

Цель у каждого была своя: студенты последнего года обучения весьма сносно умели отбиваться от попыток проникнуть в их мысли, пусть при должном старании пробить их оборону и было возможно. Где-то в глубинах бесполезных знаний пряталось число, которое Зария выдала им днем ранее на клочке бумаги – четырехзначное, дабы избежать случайного попадания, – и дети намеренно уводили чужака от воспоминания о том, где оно запрятано. Крохотная, хрупкая леди, которой не повезло стать моей партнершей в столь интимном процессе, сложила записку вчетверо и заткнула ею щель, сквозняк из которой докучал ей по ночам. Я похлопал девочку по плечу, и она послушно отошла в сторону.