Я сморгнула слезы и покачала головой:

– Нет.

– Но миледи…

– Достаточно, – рявкнул Райн.

– Но…

– Я сказал, достаточно. Она не обязана.

Я позволила себе поднять на него взгляд.

Мне не нравилось, что он смотрит на меня так участливо. Его большой палец погладил тыльную сторону моей ладони. Я услышала в этом жесте его голос: «Тебе ничего не грозит».

Но сейчас грозило. Даже если мне на секунду показалось иначе. Особенно потому, что показалось иначе.

Жрица провела меня через оставшуюся часть обета. Когда мы закончили, я была замужем за королем ночерожденных. Я потеряла независимость, имя, кровь. Я потеряла свою землю.

Но по крайней мере сердце осталось мне. После того как жрица ушла, Райн задержался лишь ненадолго. Я подошла к окну и посмотрела на бойню, идущую внизу, в Сивринаже. На Райна я не смотрела. Слишком многое я сейчас ощущала, и его взгляд чувствовала сильнее всего.

– Если ты ждешь, чтобы я пригласила тебя на наше брачное ложе, – сказала я, когда миновало несколько долгих мгновений, – то этого не будет.

Голос прозвучал не настолько строго, как мне хотелось. Слово «брачное» напомнило мне ощущение от прикосновения его губ к моей ладони. Слово «ложе» напомнило ощущение губ на моем теле. И от того, и от другого было неловко.

Он промолчал. Возможно, в наступившей тишине почувствовал то же самое.

Наконец я посмотрела через плечо. Он стоял в центре комнаты, опустив руки, и казалось, что ему многое нужно мне сказать, но не хватает слов.

Мой муж.

Матерь, что я сейчас натворила?

Он приоткрыл рот. Я ничего не хотела слышать. Не могла.

– Мне нужно побыть одной, – сказала я, не дав ему ничего произнести.

Райн смотрел на меня бесконечно долго – так показалось потому, что каждая секунда была для меня мучительна. Я из последних сил держала себя в руках, чтобы он не увидел, как я сломаюсь.